Мятежный дух
Шрифт:
Винн не сразу удалось перевести для себя имя эльфа — «Черный петушок». Имя вполне подходило к манерам хозяина, да и к внешности тоже.
— Нам нужно добраться до Криджеахэ, — сказал Сгэйль. — Нас семеро и один маджай-хи.
Гувешеане переступил с ноги на ногу.
— Я не могу попросить об этом ни одного шкипера. Даже ради тебя.
Лицо Сгэйля отвердело.
— Здесь проходила женщина из нашей касты?
Гувешеане резко кивнул:
— Три дня назад. Она очень спешила. Она села на барку Хионнахка и отправилась вниз по реке.
— Ты должен нам
Гувешеане прищурился, затем прикрыл глаза.
— Попроси их, — все так же требовательно продолжал Сгэйль. — Попроси именем Вельмидревнего Отче. Кто из вас откажет в помощи анмаглахку?
— Дело не в помощи анмаглахкам, — ответил Гувешеане, не открывая глаз. — И ты это отлично знаешь.
Несколько эльфов, трудившихся на пристани, побросали свою работу, а двое из них, одетые так же, как Гувешеане, подошли ближе и остановились у него за спиной. Лица их выражали куда более явное возмущение — как будто Сгэйль попросил их о чем-то постыдном, о чем и заикнуться было нельзя.
— Как будто мало того, что ты привел сюда людей. — Гувешеане наконец открыл глаза и в упор поглядел на Лисила. — Не говоря уж об этом предателе и убийце.
Винн прикусила губу, чтобы не разразиться гневной отповедью. Оша не шелохнулся, но на лице его словно отразился смятенный ропот, поднявшийся среди грузчиков.
Уркар облизал губы, как будто они вдруг пересохли.
— Это обвинение не было признано действительным.
Гувешеане его довод не убедил.
— Может, и так, но вы все равно просите у меня слишком многого, и мой ответ: нет.
Ни Лисил, ни Магьер не понимали, о чем идет речь, но Винн поневоле задумалась, что же будет, если Сгэйлю не удастся достичь согласия.
Вдоль берега к ним подошел молодой худощавый эльф.
— Я возьму вас на барку, — сказал он, словно не замечая Гувешеане. — Меня не нужно просить. — Он искоса глянул на Леанальхам, как будто видел ее не впервые. — Мы еще грузим товар, но на носу хватит места для пассажиров.
Он был босоног, в кожаных штанах и жилете из козьей шкуры мехом вовнутрь. Рубашки под жилетом не было. Эльф жестом указал на небольшую, наполовину загруженную барку, которая стояла в конце соседнего причала.
Гувешеане отвернулся, презрительно выдохнул.
Щека Сгэйля дернулась, и он коротко кивнул молодому эльфу.
Разговор был довольно мирный, но Винн показалось, что он стоил Сгэйлю больше, чем все это путешествие. Их проезд до Криджеахэ, судя по всему, был оплачен по большей части гордостью анмаглахка.
Их провели на свободное место неподалеку от носа барки, где лежали подушки и мягкие шкуры. Винн настелила там же одеяла, чтобы места для отдыха хватило всем. К тому времени, когда барка отошла от причала, весь отряд уже удобно расположился на палубе и смотрел, как селение речного народа уплывает вдаль.
Хозяина барки звали Канте — «Сказанное слово». Хотя молодой шкипер редко отдавал приказания своему экипажу, двое из четверых эльфов неизменно находились на вахте — один на корме, другой на носу, а еще
Они плыли по Хаджу днем и ночью, и Винн часами любовалась диковинным миром, который неторопливо проплывал мимо барки.
Разнообразные деревья, причудливые яркие цветы, небольшой водопад, стайка пестрых птиц — все это неизменно привлекало ее внимание. Два фрасиза прибежали на водопой и, завидев барку, принялись неистово прыгать и плескаться в воде. Порой лес становился гуще и мрачнее, а потом вдруг открывался зеленый, подступающий к самой воде луг, и на нем паслось стадо пятнистых антилоп. Однажды Винн заметила в глубине леса силуэт серебристого оленя с большими гладкими рогами — такого же, как тот, что преследовал их своим ревом в первый вечер в лесу.
Постепенно, однако, это занятие начало ее утомлять, а потом и раздражать.
Все эти чудесные виды навсегда ускользали от нее, так и оставшись недосягаемыми. К берегу барка подходила редко. Пищу не разогревали и не готовили, так как на борту не было огня — один только большой фонарь, который каждую ночь зажигали на носу. Еда была простая, но обильная — свежие и сушеные фрукты, копченая рыба. Чистую воду для питья и умывания брали прямо из реки. И все же, когда Винн смотрела, как безостановочно уплывают назад берега, у нее начиналось легкое головокружение.
Оша оставался неизменно добродушен, хотя день за днем просиживал в одной и той же позе.
Он объяснил, что барка нагружена сырьем. Часть его Канте выгрузит в Криджеахэ, для обмена с местными ремесленниками. Потом он погрузит на барку другой товар — глиняную посуду, специи, инструменты, ткани, одежду и так далее — и повезет его к заливу. Кое-что обменяет у жителей города под названием Гайне Айджайхе — «Начало глубины», а остатки — на судах, которые привозят сырье и готовые изделия из других прибрежных общин.
Покуда они вели разговор, над рекой вдруг разнесся звонкий заливистый лай, и Малец, оглянувшись, тихонько заскулил.
Знакомая стая маджай-хи вынырнула из леса и помчалась по заросшему тростником берегу, шлепая лапами по мелководью. Серебристо-серый, серо-стальной, темный силуэты носились кругами у воды.
— Гляди, Магьер! — воскликнула Винн. — Они нас сопровождают!
Белоснежная самка что-то гавкнула Мальцу. Пес снова заскулил, и Магьер, протянув руку, почесала его за ушами.
Они плыли еще четыре дня и четыре ночи.
Когда барка проплывала мимо огромного платана с могучими корнями, опускавшимися с берега в реку, Винн заметила в основании дерева арочный проем. Девушка едва не проглядела его, настолько серая занавеска сливалась с корой.
— Скоро начнется Криджеахэ, — сказала Леанальхам. Винн оцепенела. Она не знала, что должна испытывать — облегчение или тревогу.
— Когда? — тут же спросил Лисил, вертя головой.
Леанальхам указала на два кряжистых вяза.
Все чаще по берегу встречались жилые деревья. Скоро уже каждый дуб, кедр или ель были обширнее, чем предыдущие, и расстояние между ними тоже увеличивалось.