Мятежный капитан
Шрифт:
Утром Громобоев позвонил в избирательную комиссию и узнал предварительные итоги: убедился в своём ожидаемом поражении. Хотя впрочем, результат был неплохим: не вложив в выборы ни копейки из семейного бюджета, он умудрился занять третье место и набрать более сотни тысяч голосов. Впереди ожидаемо и с заметным отрывом были оба партократа, которые и вышли во второй тур, но его исход мятежному капитану был уже не интересен.
Эдик почесал затылок и намекнул тестю на выпивку, тот с радостью метнулся в магазин, вернулся через два часа и они обмыли
Громобоеву стало невероятно досадно. Ну что же такое происходит! Почему всегда чуть-чуть не везёт? Постоянно именно чуть не хватает! Чуть не стал Героем Советского Союза, но что-то не сложилось, чуть не стал досрочно майором, чуть не стал депутатом Верховного Совета! Вечное чуть-чуть! Какая-то систематическая невезуха!
Но с другой стороны были и другие примеры: было и положительное чуть-чуть. Например, на войне несколько раз чуть не погиб, но не убило же! чуть не замерз в снегу в горах, но не замерз! чуть не зарезали, но не зарезали! чуть не попал в психушку, но не попал же! Выходит не всё так плохо? Фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят?
За три суматошных месяца утекло много воды: полка уже не было — окончательно расформировали, быстрыми темпами создавалась база хранения, служить и командовать понаехали новые начальники, старожилы бились за своё существование, велась борьба за жизнь. На должностях многих знакомых и друзей-приятелей сидели совсем неизвестные личности.
В казарме он столкнулся с комбатом, который уже стал полковником и начальником танкового отдела.
— Ну, что Громобоев! Как же ты так… Проиграл? Но сам виноват! Э-э-эх! Гагарин долетался. А ты допиз… Говорил тебе не лезь в политику — грязное дело!
— Политика не грязная — её такой делают люди! Нечистые на руку, подлые и нечестные, они сидят сверху донизу и рулят нами, и с самых первых ступеней государственной лестницы производят подбор себе подобных. Отбор жесточайший: негодяи отбирают себе в помощники и на смену таких же прожженных карьеристов и негодяев. Вот и выходит, что честные люди во власти не нужны, они там не приживаются. Белую ворону сразу же заклюют черные! Я попытался, у меня не вышло, ну что поделать… Однако я честно пытался, и совесть моя чиста.
— Совесть? Перед кем? Кому это надо?
— Перед самим собой! Я доказал, что я не тварь дрожащая…
— А я выходит тварь? — комбат насупился.
— Я этого не говорил! Возможно, вас всё устраивает в этой жизни, а меня — нет!
— Начитался журналов и книжек на дежурствах… Говорил мне полковой особист, что за тобой нужно приглядывать! И верно, плачет по тебе дурдом! Ступай к начпо, он тебя ищет, все телефоны оборвал с утра. Наверное, заждался. Берегись его — отменная сволочь и мерзавец! Настоящий сатрап.
Теперь
Эдик уныло поплёлся в штаб базы. На душе было погано, хотя для встречных он нарисовал на лице беззаботную улыбку и пытался светиться счастьем. Выходило плохо, ненатурально и неартистично. Каждый встречный знакомый офицер сообщал, что голосовал за него, восхищался смелым выступлением по телевизору, жал руку. Но что для руководства мнение капитанов и майоров?
Громобоев постучался в массивную дверь и вошёл в кабинет начальника политотдела. За всё тем же огромным столом сидел незнакомый офицер: забавного вида, с большущими оттопыренными ушами, бесцветными глубоко посаженными глазами, ярко-рыжими волосами.
Эдуард и рта не успел открыть, а его уже принялись ставить на место.
— Выйдите за дверь, товарищ капитан, и войдите, как положено.
А как положено? Капитан недоумённо пожал плечами, молча, развернулся, вышел, постучал, вошёл и снова доложил.
— Я же сказал войти, как положено по уставу! Выйдите и подумайте!
Громобоев вышел, встал перед дверью, но вновь стучаться не стал. Передумал. Вернее разозлился. Он принялся изучать новую наглядную агитацию, развешанную по стенам коридора. Так прошло минут десять за этим созерцательным занятием.
Казачков подождал некоторое время, не выдержал, сам распахнул дверь и выскочил, словно чёрт из табакерки.
— В чём дело? Почему не заходите? Чего ждёте?
— Соображаю, как вам надо, чтоб я вошёл? Стою и думаю, в чём я не прав!
— Вы не правы, начиная с того, что стали офицером и политработником!
Полковник сделал шаг назад, приглашая в кабинет.
— О чём вы думали, когда болтали чепуху по телевизору? Вы опозорили честь офицера, честь мундира! Вы посягнули на святое — на партию!
— Я?
— Да! Вы пытались опорочить партию в лице Генерального секретаря! Да как вы посмели, товарищ капитан! Доложите мне по уставу обязанности заместителя командира батальона по политической части!
— Это экзамен? Зачем?
— Я хочу знать, знаете ли вы свои должностные обязанности, а то мне не понятно, какой офицер мне достался в наследство!
— Насколько я знаю, я вовсе не ваш! Я состою не в штате базы хранения, а нахожусь в распоряжении командующего…
— Не пререкайтесь, докладывайте!
Эдик, не особо напрягая память, пересказал обязанности близко к тексту, это было не трудно, ведь он совсем недавно сдал зачёты и экзамены, как-никак освежил память на подготовке.