Мятежный рейд
Шрифт:
— Командор, мы будем сегодня заниматься? — вынырнул откуда-то Тью. — Солнце уже высокого.
— А ты как думал? Я же тебя не кашу мне носить взял, — я усмехнулся, увидев, как вспыхнуло от радости круглое лицо паренька. — Пошли за ворота, там есть полянка симпатичная.
— Может, на полигон?
— Нет, — возразил категорически. — Во-первых, ты еще не освоил первичные навыки штурмовика. Во-вторых, на нас будут пялиться бойцы, отвлекаться от службы. А мне это не нравится.
— А стража на воротах? — подколол меня Тью.
— Этим можно. Их всего
Побеждать врага можно даже булыжником, если он вовремя попадется под руку. Но зачем нам камень, если есть холодное и огнестрельное оружие? Именно с овладения кортиком я и начал потихоньку обучать денщика. Сначала Тью захотел сразу же освоить палаш. Пожав плечами, я не стал его отговаривать, а просто попросил принести из дома клинок.
Через десять минут занятий он честно признался, что правая рука уже не слушается, а левой ему несподручно.
— Будешь укреплять кисти рук каждый день, в свободное от службы время, — приказал я и показал, как именно. И Тью добросовестно держал палаш на вытянутой правой руке сколько мог, а потом менял её на левую.
Так-то паренек сам по себе обладал гибкостью и выносливостью, несмотря на худобу. И после усиленной кормежки лицо его округлилось, да и сам Тью физически окреп. Я бегал с ним вдоль Чернявки, разработал комплекс разнообразных упражнений, которые периодически всплывали в моей голове, как будто кураторы периодически открывали краник со знаниями чьей-то жизни, чтобы я мог пользоваться ими не только ради себя. Тью с удовольствием занимался, окончательно уверовав в то, что старая жизнь окончательно канула в прошлое, и теперь он стал штурмовиком, «черной смертью», как я шутя называл своих бойцов.
— Ну что, сегодня попробуем бой на палашах? — усмехнулся я, глядя на загоревшие глаза денщика. И медленно сбросил с себя пояс с пистолетами и куртку, вытащил из ножен клинок, взмахнул им крест-накрест.
Тью обнажился до голого торса, аккуратно сложил куртку и рубашку возле забора и с палашом вышел на утоптанный пятачок напротив ворот. Охранники оживились, предвкушая бесплатное представление. Парень повторил мое движение, и несмотря на добродушный смех стражников, принял боевую стойку.
Я не торопился и каждый прием повторял по несколько раз, постепенно наращивая темп. Денщик покрылся потом и даже высунул язык от усердия, отрабатывая финты, рубящие удары, переходы от обороны к атаке.
— Не торопись сразу освоить всё, что сегодня показал тебе, — когда мы сели в тенечке отдохнуть и попить водички, посоветовал я. — Возьми три-четыре приема и доведи их до рефлекса.
— А что это такое? — моргнул белесыми ресницами мокрый от пота Тью.
— Когда ты в бою применяешь тот или иной приём, даже не задумываясь — это и есть рефлекс. Видел, как владеет ножами Рич?
— Да! — с восторгом выдохнул паренек. — Мне бы так научиться!
— Ножевой бой — искусство, а не выступление в шапито, — предупредил я. — Если хочешь освоить его, попроси Рича. Надеюсь, он не откажется дать тебе несколько уроков.
— Вы тоже, командор, не слабее их, — польстил Тью. — Так что получается, мне нужно будет освоить морское дело?
— Зачем? — усмехнулся я.
— Ну, у вас же есть «Тира», а шкипер Пегий считает, что настоящий командор — это вы, никто лучше вас не ходит по морю. Значит, и я должен уметь.
— Нет, твоя задача совсем другая, — я шутя пошлёпал ладонью по гладкому черепу юного денщика. — Ты не обязан знать название всех парусов, отрабатывать команды старого пердуна Пегого. Но в случае опасности находиться всегда рядом со мной и выполнять мои приказы.
— Понял, — призадумался Тью. — Значит, могу показать Пегому вот так!
Он сложил пальцы в классическую фигу и плюнул на неё. Я усмехнулся.
— Не вздумай этого делать. За борт выбросит! Плавать-то умеешь?
— Так я у моря живу! — воскликнул паренек.
— И все равно не рискуй. Наш шкипер шуток не понимает.
— Командор, к нам гости, — доложил один из охранников, вглядываясь в сторону Холма Блудниц, откуда из Акаписа вела дорога.
Я приложил руку ко лбу, прикрывая глаза от слепящего солнца. В самом деле, в паре лиг клубилась пыль от быстро двигающейся повозки или кареты. Или дон Ансело возвращается с какими-то новостями, или гости какие, вроде губернатора. Он ведь ещё ни разу в Пустоши не был, даже не поинтересовался, что здесь вообще происходит. Даже странно, почему такое равнодушие. Возможно, статус не позволяет? Кто он, и кто я? Купец, торгаш, к которому следует относиться с максимальной презрительностью.
— Кто это, интересно, — пробормотал я, вставая. — Летит как на пожар. Впрочем, подождём.
Через несколько минут к воротам подлетела карета, запряженная двойкой лошадей, покрытых пылью и потом. Возница в дорожном сюртуке, тоже обсыпанном белесо-серой пылью, осадил ретивых животных и посмотрел на нас и с недовольной рожей буркнул:
— А ворота открывать кто будет?
— Тебе зачем, любезный? — я едва смог разглядеть на запылённой дверце смутно знакомой кареты королевский герб. И догадался, прежде чем из неё выскочил молодой человек в черном кафтане и поддержал за руку важного и надутого господина Катберта. Интересно, какого черта дознаватель припёрся из самой Скайдры? Что опять произошло?
— Господин Сирота, вы невероятно несносны, — брюзгливо произнес Катберт. — Проявлять неуважение к королевскому дознавателю сродни неуважению королю.
— Ни в коем случае, ваша милость, — ограничившись приветственным кивком, я жестом показал стражникам, чтобы они не вздумали пропускать карету внутрь, а только открыли одну створку для гостей. — Дело в том, что во дворе еще очень много строительного мусора, и это меня немного расстраивает.
— Так в чем дело? Наймите крестьян с телегами, они живо все приберут, — брюзжал Катберт, шагнув вперед.