Мятежный рыцарь

Макгилливрей Дебора

Когда он отодвинул драпировки, его глаза остановились на женщине, которой предстояло стать его невестой.

Улыбка тронула его губы, когда он увидел, что ее соблазнительные формы покрывает его туника. Знак его собственности.

Джулиана клонило в сон, но он знал, что вместе со сном придут кошмары.

Он смотрел на изгиб ее бедра под зеленым шелком. Его глаза жадно шарили там, где кожаные шнурки перекрещивались на ее полной груди. Сквозь тонкую ткань просвечивали соски.

Желание охватило его. Он представил себе, как ласкает ее грудь, покрывая ее поцелуями, как играет ее сосками. Как она сидит

на нем, а он входит в нее.

Затем он представил Тамлин под яблоней, белые лепестки падают вокруг нее так густо, что кажутся снегом. Горящие огни и танцующие люди.

Он на мгновение закрыл глаза. В голове гудело. Ему почудилось, будто он слышит карканье ворон.

Джулиан медленно провел рукой по шнуровке натруди Тамлин, но тут же убрал руку. Он должен остановиться, иначе овладеет ею.

Стянув куртку через голову, он бросил ее на сундук. За ней последовала туника. Потом он расшнуровал штаны и сапоги. Одетый только в лосины, завязанные на талии, он прошел в комнату и подбросил кусок торфа в огонь. Его удивляло то, что шотландцы жгут торф.

Джулиан подошел к столу и налил себе бокал меда. Проглотил сладкий сидр со сброженным медом, вкус был приятный.

Поставив пустой бокал, он вернулся к кровати на высоком помосте. Развязал и снял лосины и скользнул под одеяло из меха черного волка, натянув его на них обоих. Тело Тамлин излучало тепло. Он придвинулся ближе.

Ее волосы, как тяжелый шелк, были неотразимы. Легко, так, чтобы не разбудить ее, он зарылся в них пальцами и обнял Тамлин, прижавшись к ней.

К счастью, он впитывал ее успокаивающее тепло, молясь, чтобы ее мощное ведьминское зелье не пропустило холод, терзавший его душу. Если бы он мог хоть несколько часов поспать!..

Его веки отяжелели. Он вдыхал пьянящий аромат диких ягод, пурпурных цветов и Тамлин.

Тамлин мучили кошмары. Она пошевелилась, ощутив тепло. Вращавшиеся образы стали ярче. Как это было в три предыдущие ночи, из тумана доносились горестные звуки великой грозы, надвигавшейся на священные тропы.

Гром сотряс землю, когда ее босая нога коснулась мягкой, мокрой от дождя земли. Туманы закрывали горы и долины Шотландии непроницаемым сумраком, пока она ждала, затаив дыхание. Ее не покидало дурное предчувствие.

Что-то случится…

По телу побежали мурашки.

Тишина раскололась, когда вороной жеребец вырвался из клубящегося тумана. Во влажный воздух, из трепещущих ноздрей животного вырывались струи горячего пара. Конь вскинул голову, тяжелая грива взлетела волной. В тишине зазвенели волшебные колокола. Но это не был конь-гоблин. На нем сидел рыцарь.

На рыцаре были ничем не украшенные латы, черные кожаные штаны и обшитая железными пластинами куртка. За спиной развевался темный плащ.

Тысячи невидимых воронов кричали в тумане. Неукротимая энергия коня и всадника вызвала у Тамлин благоговейный страх. Ноги словно приросли к земле, когда черный рыцарь и его боевой конь приблизились. Опасаясь, что они затопчут ее, Тамлин зажмурилась.

В последнее мгновение рыцарь сдержал коня, остановившись так, что она оказалась у его правой ноги. Он наклонился и протянул ей белую розу. Тамлин нерешительно потянулась к ней.

Похожая на слезу, красная капля упала на бутон. Потом вторая. Потом еще,

пока весь цветок не стал алым от крови, капающей из разорванной шипами ладони воина. Она заморгала. Цвет опять изменился и теперь стал черным, как кричащие вороны смерти и пророчества, скрытые в тумане.

Рыцарь снял шлем. Это был лорд Шеллон. Он посмотрел на нее, его темно-зеленые глаза ничего не выражали. Тамлин ощутила такую острую боль, что едва не упала на колени. В порыве сочувствия она коснулась его, проведя пальцем по запястью его правой руки и вниз к указательному пальцу с золотым кольцом.

Печать Шеллона. Могущественный дракон, стоящий на задних лапах.

Когда Тамлин коснулась металла, ее пронзила молния. Она вдруг оказалась в незнакомом месте, в каком-то огромном городе.

Толпы людей бежали, расталкивая друг друга, в поисках спасения. Их отчаянные крики сотрясали холодный весенний воздух. Они увлекли ее за собой по узким извилистым улицам. Она увидела обгоревшие дома. Все вокруг заволокло дымом, даже солнце, и казалось, будто сейчас полночь.

Везде горы трупов. Мужчин, женщин и детей, разрубленных на части. Воздух был удушающим. Трупы стали разлагаться, привлекая навозных мух, червей и ворон. Кровь стекала ручьями, смешиваясь с мягкой грязью в омерзительную черную жижу.

Тамлин ощущала во рту металлический привкус. Ее вырвало.

– Жемчужина Шотландии, – произнес мужчина.

Джулиан крепко обнял Тамлин, которую мучил кошмар. Он хорошо знал, как это бывает.

Вскоре она успокоилась в его объятиях, он шептал ей, что она в безопасности, что он защитит ее. Тамлин прижалась лицом к изгибу его шеи.

Джулиан откинулся назад и стал гладить ее по спине, обнаружив, что сам успокаивается. Вскоре его веки отяжелели и стали закрываться. Было какое-то удовлетворение в этом простом объятии. Не с сексуальным намерением, хотя оно никогда не покидало его разум и тело, когда шотландка была рядом. Это утешение предназначалось ей и тем не менее пробралось в его душу. Быть рядом с ней, утешать ее – именно этого жаждало его сердце.

Близился рассвет. Странно. В первый раз после Берика Джулиан спал без преследующих его кошмаров. Он уже забыл, что сон бывает таким спокойным.

Тамлин издала жалобный всхлип, когда с ее сонных губ сорвались слова:

– Жемчужина Шотландии… лежит… растерзанная… под моим каблуком…

У Джулиана в жилах застыла кровь.

Он уже слышал эти слова, произнесенные Эдуардом. Агония захлестнула его душу при воспоминании о том, как он стоял на коленях в кровавой грязи, выворачивая наизнанку внутренности. Ничто не могло подготовить его к зрелищу омерзительного колодца и надругательству над теми беспомощными женщинами.

Берик… проклятие, неужели его мучениям никогда не будет конца?

Три дня продолжалась дьявольская кровавая бойня. Когда Эдуард верхом на огромном боевом коне ехал вместе со своими военачальниками, они стали свидетелями невообразимо ужасного зрелища – английский солдат зарубил роженицу.

С бессердечной апатией, но помня о своей ханжеской набожности, король приказал сдержать собак. Холодные голубые глаза скользнули по безжизненному телу роженицы, и он произнес:

– Жемчужина Шотландии лежит, растерзанная, под моим каблуком.