Мятный виски
Шрифт:
– Бездари! Вы что первый раз вышли из-за кулис?! Вы позорите театр!
Девушка подошла к самому краю, перегнулась и пыталась что-то сказать, режиссёр резко отскочил.
– Отменить?! Ты в своём уме?! Кто уверял меня ещё вчера, что справится с ролью лучше Марты? Ты сама! Соберитесь, тряпки. Начнём с самого начала.
Роберт спустился по ступенькам к сцене. Мягкий бордовый ковролин приглушал шаги. Владимир сидел в кресле в первом ряду, закинув ногу на ногу. В приглушённом свете софит волосы режиссёра искрились рыжиной. Серый костюм подчёркивал белизну кожи. Владимир взмахнул рукой, давая команду начать репетицию. Длинные ухоженные пальцы с округлыми ногтями без единой царапинки. Роберт перевёл
– Что вы застыли? – голос Владимира всколыхнул воздух, обволакивая со всех сторон. – Живее, живее.
На сцену вышла троица – Пьеро, Арлекин и Коломбина, последние закружились в танце. Страдалец, развернувшись вполоборота к зрительному залу, заговорил надрывным голосом, признаваясь девушке в любви. Роберт сел в кресло рядом с режиссёром.
– Добрый день, – шёпотом поздоровался и протянул удостоверение.
– Слетелись на труп невинной жертвы, – с сарказмом сказал Владимир, протягивая двумя пальцами удостоверение обратно следователю. – Хотите порыться в грязном белье? Не буду вас отговаривать. Идите же и выверните жизнь Марты наизнанку. Покажите низменным людишкам её испорченную душу. Лиля!
На гневный окрик режиссёра из-за кулис показала личико подруга Марты. Её глаза округлились от удивления, заметив рядом с Владимиром следователя.
– Отведи, – режиссёр надменно посмотрел на него, забыв имя. – Неважно, отведи его в гримёрку Марты, пока вы не растащили все вещи покойной, как сороки.
Лилия, быстро перебирая ножками, подбежала к Роберту, взяла его за руку и потянула к выходу, виновато вжав голову в плечи.
– Продолжаем! – прикрикнул Владимир на замолчавшего Пьеро.
– Вы не думайте, – заступилась Лилия за режиссёра. – Он расстроен из-за смерти актрисы. Марта была его любимицей.
– Поэтому режиссёр грозился придушить её собственными руками?
– Дедушка Орлик нажаловался? – улыбнулась Лилия.
Роберт оставил вопрос без ответа, девушка больше не пыталась соблазнить. В ней чувствовалась усталость, с тонким привкусом имбиря и подгоревшего мяса. Следователь нахмурился и подумал: «К чему бы это?»
– Мы пришли, – Лилия остановилась перед дверью с золотой табличкой «Марта».
Роберт ощутил волнение в груди, глубоко вздохнув, вошёл в гримёрку актрисы. Лилия осталась в коридоре, отвернувшись в сторону и сложив руки на груди.
Тонкое узкое окошко слабо пропускало солнечный свет. Зеркало в половину стены хранило тени. На столике стояла высокая ваза с увядшими розами. Красные бутончики ссохлись и свесили головки вниз, лишь острые шипы зеленели, напоминая о Марте. Роберт внимательно осмотрел столик: пудреница, кисточки в баночке, прямоугольный сундучок с косметикой. Он выдвинул ящичек – ворох визиток, открыток с любовными признаниями, записок. Среди них Роберт заметил выступающий край пакетика. Он вытащил ящичек и вывалил содержимое на столик. Пакетик с бледно-зелёным порошком оказался наверху. К нему крепилась визитка ночного клуба «Бешеная лошадь». Следователь аккуратно ногтями подцепил и прочитал: «Жду любимая».
– Когда последний раз Марта ходила в ночной клуб?
– Что? – переспросила его Лилия из коридора.
– Когда твоя подруга была в ночном клубе?
– Никогда. Она ненавидела громкую музыку.
Роберт приоткрыл пакет, в гримёрке запахло мятой. «Неужели она была наркоманкой?!» – разочарованно присвистнул следователь, но тут же мысленно одёрнул себя. – «Нет, Марта не была такой. Мало ли что ей могли подарить взбалмошные поклонники. Моя Марта была другой».
Лилия крадучись вошла в гримёрку и встала позади Роберта. Он увидел в зеркале плечо девушки и левую руку.
– Чего ты хочешь, фея? – спросил Роберт, сморгнув с глаз пелену наваждения.
– Люби меня, – прошептала Лилия. – Люби так, как никогда, не любил никого.
– Ты всего лишь отражение Марты.
Глава 4
Роберт спрятал в карман пакетик с порошком и визитку ночного клуба, вышел из гримёрки, оставив Лилию одну. «Может быть, придёт время, и я поддамся чарам», – подумал следователь. – «Но пока во мне горит тёмное пламя, буду скитаться неприкаянным по земле». Уже на крыльце его догнал Владимир Филимонов, бесцеремонно схватив за рукав пиджака и потянув с силой на себя.
– Постойте, – запыхавшись, выдал он следователю. – Я угощу вас кофе. Здесь недалеко. Ну, чего же вы стоите? Пойдёмте.
Роберт пошёл вслед за режиссёром, они пересекли по пешеходному переходу улицу и оказались перед ресторанчиком «Зорька». Владимир толкнул дверь и скрылся в сумеречном холле. Роберт шагнул следом за ним, попав в аромат обжаренного кофе и орехового сиропа. Через окна, занавешенные мешковиной, свет не просачивался. Зал с низеньким потолком освещался боковыми лампами в красных и жёлтых абажурах, отчего стены, выкрашенные серой краской, казались зловещими. Между столами сновали тоненькие официантки, держа подносы на раскрытой ладони. Их застывшие улыбки походили на восковые маски. Филимонов выбрал столик около окна, сев за него, отдёрнул штору, пустив свет с улицы. Роберт присел на диванчик напротив режиссёра. К ним подскочила девушка и застыла с натянутой улыбкой. Роберт вспомнил официантку из кафе, где обедал, по сравнению с этой девушкой, она выглядела живой.
– Кофе и коньяка, – заказал Владимир, не спрашивая следователя.
Девушка побежала выполнять. Режиссёр откинулся на спинку диванчика, достал из кармана мятую пачку сигарет, выудил одну и зажал губами. Чиркнула спичка, прогорклый аромат серы донёсся до следователя.
– Марта была самой лучшей женщиной, каких я только знал, – после жадной затяжки признался Владимир, отведя взгляд в сторону. – Она разбила моё сердце. Вдребезги. После неё я так и не смог никого полюбить. Женщины превратились в серых мышек. Марта заходила в комнату, и мир вокруг преображался. Только слепой мог не заметить её. Если б она позволила, я бы приполз на коленях, но Марта была гордой и независимой. Никто не смог обуздать её нрав. Несмотря на то, что мы три года назад расстались после бурного романа, я продолжал ревновать. Она же смеялась надо мной и прощала глупые выходки. Вчера Марта отыграла спектакль так, будто он был последним в её жизни. Я сидел в зале и был готов разрыдаться от великолепной игры.
Официантка принесла кофе и пузатый графинчик с двумя рюмками. Владимир плеснул в них коньяк, подтолкнув крайнюю к следователю.
– За прекрасную Марту!
– За Марту! – Роберт опрокинул рюмку, облизал губы, смакуя коньяк, насыщенный оттенками дуба.
– Я любил Марту, – продолжил Владимир, закурив новую сигарету. – Любил до боли в скулах. Любил до дрожи. Я пошёл после спектакля к ней в гримёрку и столкнулся с противным эльфом в сером сюртуке. Он выходил от неё, похотливо потирая ручонки. Я не сдержался и ворвался в гримёрку, и вместо слов благодарности, начал кричать, обзывая продажной девкой. Марта отвесила мне пощёчину. Не обращая внимания на мой гнев, оделась и вышла. Я побежал за ней следом и в ярости кричал – придушу собственными руками. Если б я знал, что это последний раз, когда вижу её живой, то упал бы в ноги и целовал, целовал, целовал.