Мяу, мой коварный муж
Шрифт:
К тому же, госпожа Хейлин сама просила…
Аромат, витающий в воздухе стал еще насыщеннее. В животе от голода заурчало, а рот наполнился слюной. Губы ее мужа выглядели так аппетитно и маняще. Пухлые, сочные, влажно-алые, как будто он только что их облизал.
Сигильд пришла в себя, когда почувствовала на своих губах чужое горячее дыхание. Она нависла над мужчиной, почти легла на него, приоткрыла губы и уже тянула язык, чтобы лизнуть его рот.
Кошмар! Она резко выпрямилась и помотала головой, а потом для верности еще и по виску постучала. Что с ней
Но ведь госпожа Хейлин сама ее просила…
Сигильд ущипнула себя за руку. Нужно прийти в себя!
Сигильд прижалась лбом к коленям и стиснула голову. Да что с ней такое?! Она просто пытается найти оправдание тому, что ей ужасно хочется потрогать этого красавца. Даже краткого обмана, что они настоящие муж и жена было бы достаточно, чтобы потом жить этими фантазиями всю оставшуюся жизнь.
О чем она думает?! Он без сознания! Поражен странной болезнью, пугающим непроходящим сном. Беззащитен и невластен над собой.
Сигильд закусила губу. Совесть и стыд не позволяли ей сделать то, чего так отчаянно хотелось. Но госпожа и ведьма наверняка следят за ней, она не может рисковать своим положением в этой семье… И это может стать отличным оправданием тому, что она… немного, совсем чуть-чуть, воспользуется ситуацией.
В конце концов, он ведь все равно ничего не чувствует… Что ему, жалко, что ли?
Сигильд глубоко вдохнула.
Аромат сладостей и цветов тут же овладел ее нутром, и показалось, что на костях, в крови и вообще повсюду внутри нее распускаются цветы. Ощущение было странным.
Сигильд посмотрела на мужчину. Муж! Теперь они законные супруги.
Как же его зовут? Госпожа Хейлин ведь говорила… Ах, да!
— Здравствуйте, дорогой супруг… Меня зовут Си… — Она вспомнила, что вошла в эту семью под именем сестры. — Нихасса… — Хотелось, чтобы он знал ее настоящие имя, пусть и лежит в беспамятстве. — Теперь я буду заботиться о вас… — Она нежно убрала с его лба прядь волос, наслаждаясь их шелковистой гладкостью и прохладой. — Я буду вам верной и преданной женой…
Осмелившись, Сигильд быстро разделась и юркнула в кровать. Чтобы скрыться от чужих глаз, она задернула полог. Теперь, даже если свекровь с ведьмой наблюдают, то ничего не смогут увидеть.
Оставшись, лишь в тонком свадебном белье, едва прикрывающем тело, Сигильд завернулась в одеяло. Но, подумав, накрыла и мужа. Чтобы одеяла хватило на обоих, ей пришлось придвинуться вплотную к нему.
Смотря на его четкий резкий профиль, Сигильд пообещала:
— Давайте постараемся жить хорошо?
Не удержавшись, она потянула завязки на его рубашке и отодвинула в сторону полы.
О-о-о… Сигильд уже видела обнаженных мужчин. Слуги ничуть не смущались ее, воспринимая, как обычную простолюдинку. Она знала, как должен выглядеть тот, кто много трудится.
Тело ее супруга было телом воина. Настолько четких и рельефных мышц не было даже у тех, кто выполнял в поместье отца самую тяжелую работу. Как он мог выглядеть ТАК, если уже долгое время даже не приходил в себя?
Показалось,
От страха, Сигильд плюхнулась на подушку и натянула одеяло на голову.
Пролежав так несколько минут, она снова пододвинулась к мужу и обняла его, пристраивая свою голову на его плече.
Если утром свекровь обнаружит их в таком виде, то наверняка останется довольна.
Хорошее оправдание тому, что на самом деле ей просто хотелось прижаться к нему.
Измученная сегодняшним днем и борьбой с собственным телом, Сигильд провалилась в беспокойный сон.
Глава 4. Кот
Расчет Сигильд оказался верным. С утра в покои в сопровождении ведьмы и двух молчаливых служанок ворвалась ее свекровь.
Сигильд спала так крепко, что даже выработанная годами привычка просыпаться с рассветом, подвела ее.
Ее разбудили довольные женские возгласы. Первой мыслью было упасть на колени и извиняться, что проспала. Во что бы то ни стало нужно нужно было избежать побоев. Ведь тогда ей все равно придется выполнять тяжелую работу — мачеха и сестра постараются, чтобы ее нагрузили именно такой.
Это ее убьет.
Но вместо знакомых лиц она увидела зеленоглазую ведьму и счастливо улыбающуюся госпожу Хейлин.
Служанки вытащили Сигильд из кровати и принялись суетиться над ней — умывать и причесывать.
Госпожа Хейлин придирчиво осматривала нежно-розовую простынь и словно не обращала внимания на полуобнаженного неподвижно лежащего сына.
— Ничего не получилось? — Она тяжело вздохнула. — Что ж… Я и не надеялась… — Было видно, что она все-таки верила.
Сигильд ожидала, что ее тут же вышвырнут из поместья, но госпожа Хейлин неожиданно нежно улыбнулась:
— Я так рада, что ты хотя бы постаралась… — Она с грустью взглянула на неподвижного сына и поправила на нем одеяло.
Глаза ведьмы сверкнули так ярко, что по покоям пробежали зеленые блики. Она ничего не сказала, но отчего-то выглядела довольной.
— Идем-идем, дорогая! — Госпожа Хейлин взяла Сигильд под руку и потащила за собой. — Сейчас мы позавтракаем, а потом я покажу тебе поместье.
Только сидя за столом напротив своей свекрови, Сигильд осмелилась и попросила:
— Расскажите мне о вашем сыне… Каким он был? И… что случилось?
Его звали Логайре, и по словам матери он был лучшим практически во всем. Умный, красивый и смелый — идеальный юный господин. Сама племянница короля была в него влюблена и мечтала выйти замуж. Но Логайре отправился в военный поход, а когда с триумфом вернулся, спустя несколько дней с ним приключилось это несчастье. Никто до конца так и не знал, что именно случилось.
Однажды он просто упал, будто уснул, и больше не встал.
Сигильд было ужасно жаль его. Но в душе она благодарила судьбу за то, что с ним случилась такая беда. Ведь если бы не это… оставаться ей в доме отца и мачехи вечно. Это в лучшем случае. В конце концов ее бы продали замуж за какого-нибудь ужасного старика, и тогда бы ей точно пришел конец.