Мычка
Шрифт:
Мычка усмехнулся, сказал с деланным безразличием:
– Почему бы и нет?
Зимородок отскочила, как ошпаренная, прошипела зло:
– Совсем с ума сошел!
Мычка улыбнулся уголками губ, спросил с насмешкой:
– Боишься?
Зимородок пошла пятнами, воскликнула:
– Ничего я не боюсь! Просто, там... там...
– Она запнулась, замолчала, мучительно подыскивая соответствующее слово, выпалила победно: - Там ничего не видно!
Мычка покивал, сказал в раздумье:
– Это ты верно заметила.
Зимородок бледно улыбнулась, спросила с заметным облегченьем:
–
Вместо ответа, Мычка сбросил заплечные мешки, пошарив, вытащил из одного кремень и трут, какую-то грязную тряпицу, затем подошел к стене кустарника, долго присматривался, пока не нашел подходящую ветвь. Коротко хрустнуло. Зимородок обеспокоено следила за его действиями, то и дело поглядывая в сторону пещеры: не мелькают ли в глубине жуткие чудища, не спешат ли полакомиться глупыми путниками?
Потянуло дымком, замерцали искры. Однако Мычка еще некоторое время сидел, прикрывая руками, и подкармливая огонек мелкими щепками, и лишь когда ветка запылала, поднялся, сказал с победным видом:
– Вот и все. Можно отправляться.
Зимородок отшатнулась, сказала скороговоркой:
– Я не пойду.
– Заметив исказившую губы спутника усмешку, поспешно добавила: - Я устала и хочу отдохнуть. К тому же там наверняка скользко от грязи. Да. Именно так. Сколько и грязно. Я не хочу вновь стирать одежду, тем более, воды поблизости нет.
Подобный поворот событий не радовал, но факел уже вовсю пылал, и Мычка лишь пожал плечами.
– Хорошо.
Он развернулся, зашагал ко входу. Зимородок хмуро смотрела вслед. Когда Мычка почти скрылся в проеме, не выдержала, выкрикнула со злой обидой:
– Ну и иди, смельчак несчастный. А я тогда тоже пойду, только не следом. Вот вернешься, узнаешь...
Она кричала вслед еще что-то обидное, но Мычка исчез, повалившись в зловещий зев пещеры, только свет факела сверкал тусклой блесткой, с каждым мигом становясь все бледнее, пока совсем не угас. Зимородок в гневе отвернулась, не желая даже смотреть на наглеца, что посмел бросить ее одну. И ради чего, ради какой-то засыпанной грязью пещеры!
Кипящая в груди ярость требует выхода. Зимородок прошлась взад вперед, раздувая ноздри и сжимая кулаки. Перед внутренним взором вставали картинки, одна слаще другой, как спустя немного времени, опомнившись, Мычка выметнется из пещеры, но спутницы не найдет. Зимородок злорадно ухмыльнулась, представив, как он будет метаться, звать, но ответом будет лишь молчанье. Он будет метаться до тех пор, пока, обессиленный, не упадет на землю, размазывая слезы по щекам и стеная от горя.
Однако время шло, а Мычка не появлялся. Зимородок все чаще поглядывала в сторону пещеры, наконец не выдержала, позвала чуть слышно. Но ответа не получила. Черное пятно провала насмешливо таращится, подобное пустой глазнице черепа. От пришедшего на ум сравнения стало не по себе. Зимородок втянула голову, замерла. Стена леса позади вдруг показалась угрожающей, а в ведущей внутрь холма черной дыре заклубились тени. Словно где-то в глубине, сожрав сунувшегося в логово безумца, пробудились темные силы, но не удовлетворившись одной жертвой, потянули черные щупальца наружу, подгоняемые вековечным голодом по горячей крови живых существ.
Горло стиснуло, страх сковал тело. Зимородок ощутила, как на голове
Внезапно в гуще ветвей хрустнуло, зашуршала хвоя, а с дерева с недовольным воплем сорвалась ворона. Зимородок вспикнула, спасаясь от рвущегося из леса неминуемого ужаса, опрометью бросилась в темный зев пещеры.
Мычка медленно брел по пещере, внимательно поглядывая по сторонам. Особого интереса покрытые потеками стены не представляли, но любопытство лучше страха, и раз за разом он продолжал всматриваться, хотя ничего нового не замечал. Под ногами хлюпает вода, порой, поскрипывает снег, почерневшими пятнами разбросанный тут и там, с потолка свисают многочисленные сосульки. Снаружи тепло, но здесь, в черной глубине, царство вечного холода. Там, где в монолитной породе вода проточила ходы, камень изукрашен льдистыми узорами, но большая часть стен укрыта пушистой снежной шкурой.
Время от времени Мычка опускал факел, насторожено смотрел под ноги, страшась увидеть оттиски лап хозяина леса, но обнаруживал лишь многочисленные отпечатки лап мелких хищников. В мертвой тишине слух ухватил далекое постукивание, будто кто-то быстро-быстро перебирает лапками. Мычка насторожился, прислушался. Глаза полезли на лоб, когда он понял, что звук усиливается и... движется по пятам. Свободная рука потянулась к оружию, коснувшись рукояти, замерла, но в следующий миг опала. Мычка с облегчением выдохнул, приветливо улыбнувшись ровно в тот момент, когда из тьмы выметнулась знакомая фигурка.
Успокаивая, он коснулся плеча девушки, сказал участливо:
– Испугалась?
Зимородок отстранилась, и хотя в глазах плещется испуг, сказала сердито:
– Утомилась. Ты тут бродишь, красоты разглядываешь, а я жди! К тому же там жарко. А тут хорошо, прохладно.
Заметив, как она передернула плечами, конечно же от подземной свежести, а никак не от страха, Мычка покачал головой, сказал с сожалением:
– Пока похвастаться нечем. Из всех красот - грязь да сосульки. Но ничего, пройдемся еще, может что интересное отыщем.
Зимородок поморщилась, явно не одобряя идею дальнейшей прогулки, но вслух лишь произнесла:
– Как скажешь.
Грязь кончилась, покрылась слоем снега, исчезли натеки. Стены оделись плотной шубой из инея. Заинтересованный странными выступами, Мычка несколько раз останавливался, подходил ближе, даже несколько раз ковырнул ножом, но, бессильный пробить толстенный слой смерзшегося до плотности камня инея, отступал. Коридор плавно поворачивал то в одну, то в другую сторону. Несколько раз попадались узкие и извилистые свертки. Не желая заблудиться, Мычка оставлял тоннели без внимания, всякий раз выбирая основную дорогу. Дважды стены расходились, образуя большие комнаты, но вскоре сходились вновь, однако на третий раз комната оказалась столь велика, что сколько Мычка не всматривался, не смог увидеть даже намека на стены или свод.