Мышь в Муравейнике
Шрифт:
— Если я достаточно хорошо себя чувствовала, — добавляет Фелис, — а это случалось не так часто, как хотелось бы.
— Ну что же делать?! Ты у меня очень слабенькая, а там внизу тебе стало бы только хуже! — с нежной интонацией возражает ее отец.
— Ясно, — Лекс уже закончил с коллекцией и теперь рассматривает предметы на столе. — Это недавнее фото? — Берет он в руки рамку с фотографией.
— Мы сфотографировались в день, когда я сдала последний экзамен, — грустно кивает Фелис. — На два года позже, чем могла бы.
— Это из-за
— Так я хотел спросить, не говорил ли Стоув о своих дальнейших планах после провала с боями за премиальные? — возвращается к теме Лекс. Фотографию он возвращает на стол, ставя так, что я тоже могу ее рассмотреть.
— У него возникла идея заняться поиском дорогих вещей, — говорит Фелис. — Вещей из других миров в обход гильдии искателей.
— Да, отдельные предметы настолько ценны, что некоторые готовы закрыть глаза на их происхождение, — подтверждает Фергюс.
— Например, предметы коллекционирования, — кивает на шкаф Лекс.
— Не только, но в том числе. Бедный мальчик, — качает головой Фергюс. — Это еще опаснее, чем его первая задумка. Я снабдил его всей литературой, что смог достать, о тех монстрах, что обитают под землей и о последствиях встреч с ними — все что угодно, только бы отговорить его от этого. Заниматься искательством в одиночку, без многолетней подготовки, которую проходят в гильдии — это чистой воды самоубийство!
— Но он сказал, что мать даст ему безопасную наводку, — говорит Фелис.
— Дерево-мать?! — встреваю я.
— Вы уже добрались до этих людей? — удивляется Фергюс.
— Послезавтра я иду на их встречу, но мы так и не разобрались, что это за культ такой.
— Они считают то грандиозное строение, в котором мы живем, — Фергюс обводит комнату руками, — живым существом. И в каком-то смысле они правы! Муравейник постоянно растет. То вещество, из которого он выполнен, оно постоянно нарастает, и наши машины-уборщики орудующие на уровнях, пока мы спим, не столько убирают, сколько соскабливают лишнее.
Мне вспомнился неровный с наростами пол на подземных уровнях. Однако в жилых помещениях почему-то ничего не нарастает.
— Муравейник некоторые ученые действительно склонны считать некой иной небелковой формой жизни, — продолжает Фергюс, — но сектанты пошли дальше. Они наделяют его разумом, говорят о нем, как о дереве-матери. И она вроде как может общаться со своими поклонниками через нашу общую компьютерную сеть, которая как бы является ее нервной системой. А с особо рьяными своими последователями — и телепатически.
— А где теперь эти книги? О подземных чудовищах? — любопытствую я.
— Я убрал их в хранилище, — резко отвечает библиотекарь. — Понял, что эти описания не только не отпугивают современную молодежь, а наоборот развращают. Пробуждают неуместное любопытство и рождают ложное чувство полной осведомленности, достаточной, чтобы справиться с опасностями, подстерегающими в темноте.
Забравшись
— Ну, что думаешь? — спрашивает Лекс, как только мы ненадолго остаемся одни.
— Что я начинаю мучиться от неуместного любопытства и чувства неполной осведомленности, — честно отвечаю ему.
— Точно, — хмурится друг, — надо залезть в это хранилище.
Добравшись до тридцать шестого, мы проходим через автоматическую границу и спускается в блок общежитий. Кейт мы подхватываем неподалеку от учебки стражей, при этом я едва ее узнаю. Она оделась в кожаную мини-юбку и кожаную мини-курточку, оголяющую живот, встала на высокие каблуки и обрезала волосы еще короче. Практически там мало чего осталось, а то, что осталось, стало вырвиглазного оранжевого цвета.
— Ну как вам мой новый имидж? — с ноткой восторга в голосе интересуется она нашим мнением. Ее лицо так густо покрыто декоративной косметикой, что кажется маской.
— Девушка, а мы знакомы? — усмехается Лекс.
— Именно такого эффекта я и добивалась, — невесело улыбается Кейт.
— А хуже не будет? — по своему обыкновению я уже представляю себе, как офицеры и новобранцы зубоскалят по поводу ее нового образа.
— Нет, мы большой компанией ходили и все полностью поменяли внешность, — смеется Кейт. — Офицерам теперь придется, как следует, поломать головы, кто есть кто. Или придумать нам новые клички.
— Будет им, чем заняться на некоторое время, — радуется Лекс.
— Значит, тебя приняли в команду? — уточняю я.
Пока болтаем с Кейт о том, как наконец-то изменилось ее положение среди курсантов, подходим ко входу в больницу. Неподалеку от него припаркована частная машина, но мы сперва не обращаем на нее внимания, не настораживаемся, даже когда ее двери приподнимаются и наружу выходят двое. Мне еще не доводилось видеть эту парочку в цивильной одежде, когда понимаю, кто это, просто замираю от удивления. На Редженсе простая белая футболка и светлые брюки, а вот на Кейне черные художественно рваные штаны и безрукавка, по максимуму открывающая его галерею татуировок. Нижнюю губу протыкают два кольца и уши все истыканы металлом. На светлом ежике волос ярко зеленая полоса.
— Че уставилась, Мышь? Мы за тобой! — восклицает Кейн, подходя ближе. Судя по развязным жестам, я бы предположила, что он пьян, но знаю, что это невозможно.
— Найдите себе другую компанию! — смело встревает Лекс. — Эта девушка уже занята.
— Хрена с два она занята, — не соглашается Кейн, — я предупреждал, что эти вопросики ее я еще припомню. А кто твоя вторая подружка? — он вроде как вглядывается в изменившуюся Кейт, но при этом делает выпад и резко выхватывает у Лекса его книгу. — Опа, наш щеночек литературку себе прихватил. Это что, книжка с картинками?