Мышеловка для кота
Шрифт:
— Что?! В каком отпуске? — Подскочила на кровати. Так удобнее возмущаться и удивляться, когда смотришь вниз и сверху.
— В ежегодном оплачиваемом. Ты. А я — в самовольном, потому что на ежегодный не заработал еще…
— Кир! Какой отпуск, нафиг? Я никуда не собиралась. И заявление не писала, между прочим…
— По графику. Подписанному лично тобой. В декабре еще, прошлого года. Мне тут кадровики жаловались, что ты ничего не отгуливаешь, долги накапливаются… Вот я, грешным делом, и подписал приказ. Только сказать не успел тебе, когда Ирка нарисовалась. А потом уже
— Кир!!! — У меня уже все булькало от возмущения. Крышка на котелке постукивала от вырывавшегося пара. Слов не было, чтобы выразить все, что думала на эту тему.
— Что? — Этого наглого котяру возмущением нисколько не зацепило. Лениво поднял бровь, продолжая улыбаться. Да еще и руки ко мне потянул. Пришлось даже шлепнуть по ним, чтобы так сильно не распускались. Знает же, сволочь, как меня правильно отвлечь, и тут же пользуется методом, в минуты опасности.
— Нельзя все решать за меня! Я — человек, между прочим, и имею право сама выбирать, что хочу! Как ты мог так сделать?!
— Как обычно, Лиз. Ты ж сама настаивала, что наши отношения на работе не должны отражаться. — Усталый вздох такой, замученный… — Я и отнесся, как к простому работнику. Пора в отпуск по графику — значит, должна идти.
— Не верю. Ты же не всех подряд отправляешь, как меня? Да у нас весь коммерческий отдел в этом году еще ни разу не ходил!
— Вот потому вы и нервные все такие, что устали. А ты, как начальник отдела, всем тон задаешь…
— Что?! Я — нервная?! Ты на что, вообще, намекаешь? — Все. Крышка слетела. Пар вырвался. Понеслась душа в рай.
— Я думаю, что ты снова ищешь повод для ссоры. — Даже на чуточку не разволновался. Выбесила эта невозмутимость еще больше. — Разве не так, Лиз? Вот зачем ты сейчас заводишься? Отдыху не рада? Хорошо. Поехали на работу. Отпуск твой отзовем. Вообще, не проблема…
— Нет уж! Я что, похожа на идиотку, чтобы от отпуска отказываться? Да я его вымолить никогда не могла. — Это уже не из чувства противоречия. Это я реально не хотела отказываться.
— И о чем тогда спорим, скажи, пожалуйста? — Он, все-таки, смог подгрести меня к себе и обнять, заглядывая в глаза.
— Тебе нравится выставлять меня дурой, да? Чувствовать себя крутым, продвинутым мэном на фоне психованной истерички?
— А когда я так делал? Ну-ка, напомни…
Неинтересно, конечно, признавать, что сама себя дурой и делаю. Просто из желания поспорить. Пришлось уткнуться носом в его плечо и очень громко и возмущенно сопеть. Чтобы не думал, что все так просто и легко с рук сошло…
Не знаю, смог ли Кирилл осознать всю тяжесть своей вины и глубину ошибки. Он об этом не рассказал. Просто выжидал, когда я устану изображать оскорбленную невинность, мягко поглаживая по спине, перебирая пальцами позвонки… В общем, изображал, как мог, что ничего страшного не случилось.
А я не ленивая. Тоже умею выдерживать паузу и не сдаваться первой. Поэтому нисколечко не поддавалась на провокации и на попытки приласкать и возбудить. Не возбуждалась, категорически.
— Ну, как? Тебе не надоело дуться, Лиз? Может быть, поговорим о чем-нибудь приятном?
Я
Хуже всего, что мозг мой прекрасно осознавал несуразность такого поведения. А что-то другое (даже не хочу представлять, что именно) считало, что Кир виноват и должен мучиться, глубоко осознать, бесконечно искупать, вымаливать прощение и много тому подобной ерунды. В общем, во мне проснулась капризная, глупая, вредная малолетка. Именно такая, которых терпеть не могу ни в книгах, ни в сериалах, ни, само собой, в реальной жизни.
Кир еще попробовал поприжиматься, вывести на нормальный разговор… безрезультатно. Я понимала, что сама загоняю себя в тупик, из которого тяжко будет выбираться, но переступить через глупую, ненужную гордость не смогла.
Он не выдержал где-то через полчаса. Вздохнул, убрал от меня руки. Поднялся.
— Я пойду завтрак готовить. Если захочешь есть — приходи. И если надоест обижаться — тоже. Дорогу, надеюсь, уже сможешь найти…
Кажется, выходя из комнаты, еще оглянулся. Точно не уверена, так как лежала к нему спиной. Послышался еще один тяжелый вздох, а потом он ушел.
А я осталась лежать, обнимая подушку. Это было гораздо грустнее, чем с теплым живым Киром обниматься. И солнце уже не радовало, а раздражало.
И обида мучила. На саму себя. И на Кира. За то, что плохо старался договориться. В общем, дура Лиза. Полная. В который раз уже убедилась. Но от этого было не менее обидно.
Я еще немного подулась, а потом поняла, что делать это в одиночку и без зрителей невыносимо скучно. Реакции нет, в топку никто поленья не подбрасывает — и все… погасло пламя. А до меня дошло, как, наверное, по-идиотски это все выглядело в глазах Кирилла. И как, наверное, могло разочаровать. Возможно, даже до такой степени, что он теперь мог решить, что наши отношения никчемны и совершенно бессмысленны.
А это — большая разница. Одно дело, когда уходишь первая, капризно вздернув нос, а другое — когда тебя вежливо и холодно выпроваживают…
В общем, за какие-то полчаса успела насочинять массу всякой бредятины. Оставалось одно: вставать и идти мириться, пока выдумка не начала превращаться в реальность.
Кир, действительно, был на кухне. Стоял ко мне спиной и что-то рассматривал за окошком. Так внимательно, что даже оторваться не смог. Хотя, шаги мои слышал, уверена…
Широкие плечи были расправлены, шея — напряжена, руки спрятаны в задние карманы джинсов. Картина маслом: похоже, мне тоже демонстрировали обиду и нежелание общаться. Впервые, между прочим, за все время нашего знакомства. Довыпендривалась, однако…
Вдохнула поглубже, приготовилась. Ведь совершенно было неясно, чем теперь все закончится. А мне, вообще-то, заканчивать ничего не хотелось. Как-то, вдруг, ясно поняла. Даже знаю, что натолкнуло на эти мысли: я же с самого первого раза отметила, какая у него спина и задница красивые. А тут — демонстрация, причем наглядная… Того, что могу потерять нечаянно…