Мышеловка для кота
Шрифт:
— А ты уверен, что со своими собственническими замашками, сможешь пережить такой вот мой выход "в люди"? — Повела плечом, показывая, как ненадёжно такое шикарное одеяние…
— А кто сказал, что я тебя в люди выпущу? — Он уже подгребал к себе мое бренное тело своими жадными ручонками. Из-за этого выразительно изогнутая бровь на моей физиономии не произвела нужного эффекта: Кир просто не успел разобраться в нюансах мимики, так как начал тискаться и обниматься.
А вот молчание, которому я старательно
— Лиз, я пошутил. Никто тебя запирать не собирается, ни здесь, ни где-нибудь еще. Не нужно воспринимать все мои слова за чистую правду. — Выпустил из объятий, взял за руку, повел к лестнице.
— А что, вниз на руках отнести слабо? Только в спальню таскать получается? — Вообще-то, я хотела обсудить что-то важное и серьезное, но язык опять молол какую-то ерунду…
Кирилл тормознул, на два шага ниже меня, обернулся, посмотрел снизу вверх:
— А ты поесть не хочешь, сначала?
— В смысле?
— В прямом. Два варианта: я беру тебя на руки, но тогда про еду забываем, потому как я уже опять по тебе скучаю; или мы спускаемся, каждый своими ногами, ужинаем, а потом я снова беру тебя на ручки. Тебе какой вариант больше по нраву?
Я покусала губы, в задумчивости. Поправила сползающую простыню. Подумала… Выбор-то непростой: и безумное желание, чтобы меня еще потаскали на руках, не каждый день такое счастье выпадает, и пож… ой, покушать, конечно же, срочная потребность…
— Кир, так нечестно. Нельзя предлагать настолько крайние возможности. Должен быть какой-то компромисс.
— Послушай, женщина, не выделывайся. — Можно бы обидеться на такие слова, если бы не смешинки во взгляде Кирилла. Счастливом, кажется… Ох. Открытие ошеломило. Кир… и в глазах — счастье?
Так и пошлепала вниз, своими собственными ногами, чересчур задумавшись. Чужое счастье — это ж ответственность, да еще и какая…
Кир от моей реакции тоже опешил. Это по голосу было понятно.
— Лиз… Ау… Ты как там? Нормально себя чувствуешь? — Это звучало вдогонку. Но я не знала, что отвечать.
Несколько испугалась, если быть честной. Никто и никогда не смотрел на меня так, кажется. Да нет, не кажется: еще ни разу я в таких ощущениях не купалась. Страшно было поднять глаза на Кирилла и увидеть в них… Что мне все почудилось, и ничего такого не произошло? Нет, не хотелось. Снова обжечься об это сияние? Тоже, как-то не очень уютно… Я ж ведь только и умею, что язвить, хохмить и вредничать, сбивать с толку, хамить… А делать счастливым — никого не умею…
— Лиза. Ну, что случилось-то?! Что опять я сделал не так? Можешь мне ответить? — Обогнал меня и снова остановился, заглядывая снизу в глаза…
И что я должна была ему сказать? Что обязательно разочарую, скорее рано, чем поздно?
Конечно, так и
Но я сообщила:
— Хочу на ручки. И есть хочу. Сам решай, как выкручиваться!
Он снова засветился. Вот, прямо-таки, до печенок пробрало, как тянуло просиять в ответ. Но я же Лиза. Дурная и упрямая. Можно и другими словами выразиться, но пожалела себя. Поэтому просто протянула к нему руки и еще капризно притопнула. Босиком не очень выразительно вышло, но он все и так понял.
Ухмыльнулся. Перекинул через плечо и поволок вниз, а потом через всю гостиную, в сторону кухни. Мне осталось только визжать (от страха или от восторга, кто знает?) да колотить его по спине. Ну, так, не очень больно, само собой…
За это была стряхнута на диван кульком, хоть и предельно аккуратно — без травм и повреждений, но почти обидно. Можно было бы и надуться, но слишком уж громко до этого хохотала… Чтобы успокоить меня, Киру осталось лишь целовать. Долго. Со вкусом. Увлекательно. Чуть не забыли, зачем шли на кухню.
Первым, как ни странно, оторвался и опомнился Кирилл. Я бы сама не справилась…
— Лиз, все это замечательно, однако, съесть что-нибудь нужно. Зря я, что ли, старался? — Он аккуратно и очень сосредоточенно заматывал на мне опадавшую ткань. Так, что даже руки оказались внутри кокона.
— А ты что-то приготовил, съедобное?
— Как минимум, я сделал все, что мог. — Он, кажется, немного смутился. Что было еще необычнее…
Только сейчас я заметила, что помещение наполнено запахом чего-то жареного. Возможно, даже мяса. Или не жареного, а паленого?
Ну, разве можно критиковать мужчину, который пытался для тебя готовить? Кто-то, наверное, скажет, что даже нужно, так мол, воспитательный процесс быстрее пойдет. А вот я так не думала. Лучше давиться подгорелой корочкой на пересушенной отбивной, чем больше никогда ничего не попробовать из его "шедевров"…
Кирилл сдался до того, как у меня закончилось терпение и пропал аппетит. Он отложил нож и вилку, отодвинул тарелку, которая имела шанс быть распиленной раньше, чем ее содержимое… Вздохнул, сочувствующе глянул на мои мучения и отобрал приборы.
— Ладно, не притворяйся больше. Я понял, что ничего хорошего не вышло. Еще есть пиво и сухарики с орешками.
— Может быть, каких-нибудь бутербродов забабахаем? — Откровенно жаль было и его самого, и бесплодных стараний…
— Лиз, я мяса хотел, если честно. И тебя думал мясом накормить. А так, можно сделать салат… омлет какой-нибудь… или пельменей, на худой конец, сварить…
— О, боже! Кирилл Владимирович! Откуда ты знаешь про все мои достижения в кулинарии? Одним разом все, что я умею, перечислил! — Немного слукавила, конечно. Я еще шарлотку могу испечь, но это на потом, для сюрприза оставила.