Мышеловка для кота

Николаева Ольга

— Куда меня припаяют? Не понял…

— К позорному столбу! И не тебя, а меня! За каким чертом тебе приспичило что-то выяснять, прямо здесь и сейчас? Другого времени и места подобрать нельзя было?

— Сама как думаешь? — На место растерянности начала возвращаться наглая ухмылка. Ух, так бы и врезала ему! Жаль, не умею…

— Никак. Мог вообще сделать вид, что мы незнакомы. Жил бы себе спокойно, и жил. И мне не мешал…

— Не мог.

— Прелестно. Только вот, не начинай мне про неземную страсть и любовь задвигать. Мне это еще вечером

выслушивать.

— Что? — Только я собралась двинуть к выходу, как снова за руку ухватил.

— Ничего. А что именно тебя интересует в этом "ничего"? — Вот мне-то, за каким лядом потребовалось задавать уточняющие вопросы? Мысленно надавала себе тумаков. Что-то с моим речевым аппаратом не то происходит в последние пару часов…

— Ты реально собралась идти в ресторан и слушать байки этого утырка? — Он меня сделал сейчас. Конкретно. Чего угодно ждала, любых подковырок, но никак — не этого.

— А… — Рот открылся. Закрылся. Нет, после таких разговоров, точно придется черепушку чинить. Вот, даже слова потеряла, чтобы ответить. Секунд через десять немого разглядывания они нашлись. — Тебе-то какое дело? Моя личная жизнь. Как хочу, так и порчу. А может быть — украшаю. Как знать? Может, Витенька — моя судьба, просто я еще не догадалась?

— Значит, от меня сбежала, а с этим недоделком решила судьбу связать? — Темные глаза хищно прищурились. Губы — сжались. Жестко так. И почему мне помнилось, что эта тонкая линия бывает мягкой и чувственной? Приснилось, похоже. Или слишком пьяна была.

— Офигеть. Кирилл Владимирович, я ваше самолюбие, что ли, задела?

— Почему бы и нет? У меня не может быть самолюбия?

— Хм… Значит, не зря старалась…

— Что? Повтори! — Я, интересно, уйду живой и не очень помятой из этого кабинета? Чересчур зло рычит. И слишком крепко прижимает. Теперь — к креслу.

— Может быть, хватит меня трепать, словно Тузик грелку? Или ты пыль решил таким способом протереть? Давай, протру… Только не моим костюмом. На светлом полотне пятна не смотрятся, знаешь ли… — Прошипела, глядя прямо а глаза. Чтобы видел, что я тоже умею злиться.

— Химчистку оплачу.

— Какая щедрость! Может быть, и уcлуги рекрутера, напоследок? В качестве отступных?

— Какого рекрутера? Ты о чем? — Отупел, похоже, парнишка. От потрясений. Или от жары.

— Такого. Должности моего уровня проще подобрать через агентство. Сама задолбаюсь по собеседованиям мотаться. Город немаленький, сам понимаешь.

— Какие агентства, о чем ты, вообще? — Хоть руки отпустил. Просто нависает, не позволяя выбраться. В подлокотники впился. Того и гляди — покрытие порвет. Хана мебели с таким хозяином.

— О том, что я сейчас прямиком в отдел кадров пойду, и напишу заявление. Задним числом. Чтобы сегодня уволили, не затягивая.

— Опять бежишь? — Зло прищурился.

— Нет. Берегу психику и здоровье. Это называется так.

— От меня, что ли?

— От себя, конечно же. Аллергическая реакция рядом с тобой происходит. Все на свете

начинает бесить и раздражать. Ты ни при чем. Просто такая реакция организма. Науке неизвестна, противоядия нет… Пойти, что ли, в какой-нибудь институт, сдаться на опыты? Глядишь, на века прославлюсь…

— Ты когда-нибудь по делу говоришь, а не зубоскалишь?

— В твоем присутствии — нет. Говорю же — необратимая реакция в нервных тканях. Опасно для меня, тем более — для окружающих. В общем, отойди, и я потопаю к кадровичке.

— К чему такая спешка? — Однозначно, дебил. Я ему полчаса растолковываю, почему нельзя находиться в одном с ним помещении, и все равно — уточняет.

— Курить хочу. И кофе. И в туалет. И спать. А еще — на море. Вот, душно требуется, прямо сейчас!

— Какие проблемы? Кури здесь…

Приплыли.

— В каком смысле?

— В прямом. Нужно только что-то найти под пепельницу. Сигареткой угостить? — И он, реально, отошел от меня, оглядываясь в поисках подходящей склянки. Даже попробовал вытряхнуть карандаши из органайзера. Не подошел. Пластмассовый. Проплавится.

Я до того потерялась, что забыла, как требовала освободить пути…

— Ты в своем уме?

— А в чем проблема? Мой кабинет. Практически, моя собственность. Шеф твой, кстати, приврал. Тридцать пять процентов только у меня. Двадцать пять — у Андерса. С ним я как-нибудь договорюсь.

— Да плевать мне на собственность! Сигнализация сработает. Пожарная. — И тыкнула пальцем в заветные пимпочки на потолке.

— Ой. Они декоративные, сто пудов. Как будто я не знаю, как она работает…

— Мы тоже так думали. Работает. И еще как.

— Да ну? — Живой интерес в глазах ни с чем не спутаешь. — Проверяли?

Я мрачно кивнула.

— Каким способом?

— Бумажку подпалили. И ходили с ней под этой фигней.

— Боюсь даже спросить, зачем.

— Поспорили.

— Дай, угадаю, кто затеял этот спор?

— Ты его все равно не знаешь.

— Ну, скажи. Любопытно посмотреть на этого смелого.

— Не выйдет. Его уволили.

— А что так мрачно-то? Ты о нем жалеешь? Тоже была твоя судьба?

— Хуже. Я ему предложила проверить. А он, дурак, послушался…

— Вот только не говори, что тебя мучает совесть!

— А что? По-твоему, у меня совести нет? — Даже вскинулась, от обиды. Что за мнение о человеке, которого и видел-то несколько раз? Причем, большая часть времени была потрачена не на душевные беседы.

— Хм… С трудом представляю, как она у тебя выглядит, и куда спрятана…

— Ты сначала свою найди и изучи. А потом сравнивай. Все, достал ты меня. Я пошла. — Сообразила, наконец, встать с этого гребаного кресла. А так хорошо сиделось… Проклятые каблуки!

— Максимум, до двери и дойдешь.

— А что? Бросишься наперерез? Слишком дистанция длинная. Если только в прыжке… Но это будет, даже для тебя, чересчур…

— Андерс не выпустит.

— Охренеть. Измором будешь брать?

— Подумаю.