Мышеловка для кота
Шрифт:
Дымка нереальности происходящего, чувственный бред — можно представить, что все — не настоящее… Пока пальцы не сдвигают уверенно в сторону кружево белья…
Господи… Отключи мне… соз-на-ни-е… Даже думаю — в такт. Толчкам, выбивающим крупную дрожь. А он, сволочь такая, смотрит, не отрываясь… Нравится? Смотри… Я тоже смотрю. Глаза в глаза. Долго не получается. Приходится закрыть. И губы закусывать. Чтобы не попросить… Нет. Чтобы не потребовать большего. Разве можно так измываться?!!
Тело дрожит, не слушаясь. Очень стараюсь молчать, не выдать, как хочется… стонать — от сладкой боли, что начала
Черт… Я, кажется, вслух произнесла последнее…
Смешок. Плотоядный.
— Вот, хоть бы раз что-то умное сказала… А так — сплошные наезды и оскорбления…
Точно. Извращенец: правду говорит, я только и делаю, что нарываюсь… Но он — заводится от этого, все больше и больше…
Движения пальцев — еще настойчивей, дыхание — чаще… Боже, если б я знала, что буду так радоваться звуку расстегнутой молнии… В лицо бы расхохоталась! А теперь уже не посмеюсь… Краснеть буду, если научусь.
Томительные секунды ожидания… Меня ломает… А этот поганец и не думает ускориться… Вымучивает новый стон…
И еще один. И не один, а много… Ногти с силой впиваются в грубую кожу подлокотников… Чтобы не впиться в него… Довел до состояния, когда мозг молчит, а все тело кипит и плавится. На границе сознания держит одно: умолять не буду, пусть не старается. Пусть первый не выдержит.
А выкрикивать "да… наконец-то…" я себе не запрещала… Боже мой… Да…
Не успела понять, когда руки исчезли… Но момент, когда мощно вломился, рванул, затих — как его можно было не заметить? Вот только пауза напрягла…
— Ммм? В чем дело? — Чего уже медлить-то? Передумал, не понравилось? Вспомнил про другие, более важные дела?
Само собой разумеется, все эти вопросы выпалила. Потому что — нечего дразниться…
Странное дело: промолчал. Не ответил. Только тягучая, лениво-порочная улыбка по лицу расплылась. Конечно, довольный: он своего добился уже. А я?!!
А за-ме-ча-тель-но! Просто круто, классно, восхитительно… Да! Я хотела, хочу и буду хотеть этого мужчину! Даже в дряхлой старости буду помнить про этот секс, и внучкам рассказывать…
А если быть честной: я забыла… Русский язык, свое имя, неподходящесть времени и места… Чешуя полная! Главное — чтобы не остановился опять, вот так — не вовремя, на самой последней секунде, когда вот-вот уже… И снова — по нарастающей, резкие движения, потом плавные, потом — что-то невыносимо сложное, отчего дрожит каждая мышца живота, спина изгибается, меня не слушаясь…
Да что там спина… Все тело звенит, как струна натянутая, кажется, всего одно движение, и — бздынь… взорвется, оглашая окрестности рваным звоном… Ну же, не томи, сколько можно? Эта сволочь все видит, и слышит, и все понимает… Слишком рожа довольная, чтобы не понимать… Но — снова тянет, выматывает все нервы, не позволяя взорваться… В самый нужный момент — притормаживает, придумывает что-то новое… Этот несчастный диван, скорее всего, придется выкидывать на помойку. Слишком многое он выдержал и вытерпел за это время…
Время? Что-то же было с ним связанное… Точно!
— Ты весь час меня будешь мучить? Я надеялась, что останется
Тихий смешок. Прямо в ухо… Щекочет, обжигает и заставляет заледенеть:
— Твои "разговоры" уже весь отель услышал… Тебе этого мало? Хочешь еще кого-нибудь оповестить?
Вот же ж! Ссс… собака серая! Чтобы тебе после меня только хромые, убогие и фригидные попадались!!!
— Я, все же, надеюсь, что ты можешь удовлетворить женщину, а не только попользовать… Знаешь, в чем разница?! — Не люблю я бить по больному, тем более — в постели. Можно и импотентом оставить, моральным, естественно. Зачем такой грех на душу брать? Но этот индюк самодовольный заслужил, и моя совесть спокойно молчит. Разозлил. Сколько можно-то?!
— Знаю. — Больше ни слова. Но и в этом одном — чересчур много зловещего обещания.
И — да. Я не зря старалась. Так бурно и часто взрываться, раз за разом, не успев перевести дыхание, мне в жизни еще не случалось. И — да, я устала от этого. Сначала пробовала дать понять без слов, просто не реагируя на новые ласки. Фиг там был. Добивался своего, снова и снова, пока не взмолилась, требуя прекратить.
А он мстил, похоже, за все гадости и подколки, что успел выслушать за недолгое время общения… Как еще можно понять упорство, с которым он выбивал из меня очередной, как будто финальный, выкрик? Который тут же обрывался — прелюдией, подводящей к новой "маленькой смерти"? В жизни всему существуют пределы. Даже — количеству оргазмов, пережитых за короткий промежуток времени.
— Если ты сейчас не остановишься, я умру. Честное пионерское. Оно тебе нужно, с телом потом маяться, прятать его? — Смогла выдавить, с трудом проталкивая слова через сорванное горло. Губы, высохшие и искусанные, плохо слушались… Очень хотелось столкнуть с себя жаркое тело, обмякшее после финального рывка и утробного, довольного рыка… Вроде бы, и не придавливал сильно… Однако, уже очень хотелось на свободу… Нужно было срочно валить, пока не подсела на это выматывающее удовольствие. Поигрались — и будет.
Он что-то понял, видимо. А может быть, просто устал удерживаться на локтях… Сдвинулся в сторону, перекатился на спину и сыто потянулся…
— Пить хочешь? — Очень логичное окончание эпизода…
— Хочу.
— На столике минералка.
— Спасибо.
Ох, как сложно дотянуться до заветной бутылочки… А открутить пробочку… Ну, все… Я сейчас умру смертью храбрых, захлебываясь слюной, но так и не сумев открыть заветный сосуд…
— Дай, помогу. — Смуглая рука протягивается, блеснув позолотой часов, выдергивает минералку, без особых нежностей. Затем возвращает, уже открытую.
— Спасибо. — Абсолютно искреннее, между прочим…
В два глотка выливаю в себя половину содержимого. Можно бы, конечно, и всю осушить, но жадность — не то, чем хотелось бы отличиться.
— Держи. — Протянула остатки воды, не глядя в его сторону. Дождалась, пока бутылка уйдет из поля зрения, и поднялась.
Судя по часам, тикающим на стенке, у меня осталось немного времени.
Санузел нашла наугад — хоть номер и люксовый, а логика в планировке ничуть не отличается от обычных, и даже — от самых дешевых.