Мышеловка для телохранителя

Серова Марина Сергеевна

Ответить на мой глупый по своей сути вопрос Кариф не успел, так как в этот момент дверь с противоположной стороны гаража отворилась, и в образовавшейся полоске света возник Рамзес. Лица его видно не было, но я опознала старого знакомого по величественной осанке.

Сделав пару шагов вперед, он коротко бросил на русском языке:

— В чем дело?

Кариф не последовал его примеру и ответил на своем родном наречии. Ответил со злостью, грубо. Что-то в мой адрес. Рамзес поморщился и отмахнулся. Как по команде, рука носатого вместе с «ТТ» опустилась

вдоль тела. Тем не менее взгляд Карифа остался недовольным.

— Поди сюда, дорогуша, — обратился ко мне Рамзес, сам не соизволив двинуться с места.

Я встала и подошла к нему.

— Слушай меня внимательно, — медленно, с расстановкой начал Рамзес. — Сейчас мы пойдем наверх. Там с тобой желает говорить один важный человек. Очень важный. Так что, будь добра, веди себя прилично. И не вздумай выкинуть какой-нибудь нехороший шутка. Мы будем все время рядом и, если что, убьем сразу. Что-нибудь не понятно?

— Почему же? — как можно невиннее произнесла я. — Напротив, все предельно ясно.

— Вот и хорошо, — Рамзес развернулся и бросил мне уже через плечо: — Пошли.

Я двинулась следом за представительным азербайджанцем. Третьим гараж покинул Кариф. Он неотступно шел за мной, как привязанный, и при любом моем движении, которое могло бы вызвать у него нехорошие подозрения, готов был разрядить в меня всю обойму. Махмуд не пожелал отправиться с нами в гости. Остался наедине со своим «Опелем».

Миновав полутемный коридор, мы очутились в просторной гостиной. По большей части во владениях Джафарова преобладали ярко-красные тона. Это меня слегка удивило. Мягкая мебель обита красным материалом, тяжелые портьеры на окнах красного цвета и даже пушистый ковер на полу и тот отливал красным. Идиотизм. Впрочем, каждый сходит с ума по-своему.

Рядом с дубовой массивной лестницей, ведущей на второй этаж, за низеньким столиком в креслах друг против друга сидели еще двое и самозабвенно резались в нарды. По правую руку от каждого из них стояло по бутылке баварского пива. Ребята отдыхали. На наше появление они никак не отреагировали. Оба в спортивных костюмах и кроссовках. На подлокотнике кресла того, что сидел ближе к лестнице, покоился точно такой же «ТТ», как и у Карифа. У его дружка оружие тоже находилось где-то под рукой, но видно не было. Может, за поясом, а может, еще где.

Мы благополучно миновали нардистов и, ведомые Рамзесом, поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь было всего четыре комнаты. У двери одной из них на стуле расположился новый персонаж. На вид он не походил на телохранителя или «быка». Небольшого роста, относительно щупленький, с цепким колючим взглядом. Он был одет в одни лишь широкие штаны. Обнаженный торс сплошь усыпан татуировками. Просто картинная галерея какая-то. Но самое интересное в том, что парень не был азербайджанцем. Светлые волосы, голубые глаза. Он был славянин. Русский.

— Привет, — сразу бросила я ему, как родному.

— Ты останься здесь, — палец светловолосого уперся в грудь Карифа. — А вы пошли за мной.

Вот и все дружелюбие.

Втроем

мы зашли в комнату. С первого же взгляда мне стало понятно, что сие помещение является опочивальней великого азербайджанского предводителя. Обстановка, представшая моим глазам, была, что называется, с претензией на роскошь. Огромная двуспальная кровать с пологом, антикварное трюмо в полстены, два кресла, столик на колесиках и блистающий своим изобилием и разнообразием встроенный в стену бар, который в данный момент был распахнут, выставив на всеобщее обозрение свое содержимое. Смущало только одно обстоятельство. В отличие от гостиной на первом этаже здесь царствовал зеленый цвет. Даже в обоях. Странный все-таки тип, этот Джафаров. Я бы не удивилась, узнав, что другие комнаты у него: желтая, синяя, черная и так далее.

Сам «странный тип» находился здесь же. Он сидел в кресле, одним боком развернувшись к двери, другим к зеркалу в трюмо. Взгляд его был устремлен в окно напротив.

Смуглый, с зализанной назад шевелюрой и довольно четкими линиями лица, Ахмед Джафаров даже казался симпатичным. По азербайджанским меркам, разумеется. Из одежды на нем был только домашний шелковый халат. Босые ноги покоились на столике, а сам он, откинувшись на спинку кресла, крутил в руках наполовину наполненный фужер с шипучим напитком.

— Вот она, шеф, — доложил белобрысый «сморчок», нарушая воцарившуюся тишину.

Джафаров не спеша снял ноги со столешницы, сунул их в тапочки, залпом допил содержимое фужера и аккуратно поставил его на трюмо. Только после этого слегка повернулся в нашу сторону. Начинать разговор он не спешил.

Рамзес сразу отошел к окну и уставился на улицу. Не теряя достоинства, он тем не менее давал понять, что главная фигура здесь все же Джафаров.

— Ну, что же ты стоишь? — вымолвил наконец азербайджанец. — Садись. Чувствуй себя, как дома. Хочешь выпить?

Как ни странно, но говорил он на чистейшем русском языке. Без малейшего акцента.

Я смело прошла к креслу рядом с ним и села в него.

— Пива, если можно.

— Можно, — улыбнулся Джафаров и подал едва заметный знак своему подручному-славянину.

Не успела я глазом моргнуть, как передо мной стояла откупоренная бутылка «Хольстена». Белобрысый, исполнив приказ, тут же ретировался за мою спину. Проворный малый.

— Ладно, — я взяла пиво и сделала внушительный глоток из горлышка. — Чего тебе от меня надо, Джафар?

— Ты знаешь, кто я? — изумился он.

— Не вчера родилась.

— Тем лучше.

Он извлек из-за кресла бутылку мартини и вновь наполнил свой фужер. Взял его в правую руку.

— Тем лучше, — повторил он. — Значит, не придется долго объяснять, что к чему. А привезли тебя, девочка, сюда для того, чтобы я мог задать тебе один вопрос. Один-единственный.

— Ради одного вопроса меня тащили сюда? — скривила я губы.

— Да.

— И что это за вопрос?

— Что тебе понадобилось в «Векторе» сразу после убийства Ляпишева? Зачем ты туда полезла?