Мышеловка
Шрифт:
– Мне, конечно, хотелось бы вернуться в реал, – протянул Маузер мечтательно. – Но я понимаю, что это возможно только с помощью преобразователя и при условии, что я перестану быть собой.
– Если б было время и условия, – проговорил Артюхов, – подыскали бы тебе новое тело. Хочешь – мужское, хочешь – женское… – Маузера перекосило, Игнат хохотнул и продолжил: – Тут целая область есть, Македонск, на карте она голубым обозначена. Так вот, ее Фрайб под себя делал. Не округляй глаза, девочки ему действительно неинтересны. Точнее, интересны меньше, чем мальчики.
Маузер
– Этот урод еще и извращенец?! Стоп! Мое тело точно умерло в реале?
Артюхов заржал, расслабился, и слово взял Игарт:
– Да. Понимаю, иногда смерть предпочтительней. Значит, мы все склоняемся к обрыву связей с реалом. Возвращаем Игната, я провожу обрыв… Коваль, не смотри так, память и опыт Артюхова останутся со мной. Без поддержки из вирта Фрайб беспомощен, Игнат сможет его прижать собственными силами. Как вам план?
Мысли снова и снова возвращались к Ольге, Маузер гнал их прочь, убеждал себя: все, что было до того, приснилось. Ему так проще думать, но по отношению к Оле это несправедливо. Чтобы переключиться на другую тему, он сказал:
– Сколько приблизительно у нас времени? Не поверю, что Фрайб оставит нас в покое. Он же бог этой реальности, а мы так, черви. Ему нас прихлопнуть – раз плюнуть, надо только написать программу, – он взял автомат обеими руками. – Это смог накодить и остальное сумеет.
– Вот вы, такие умные, настаиваете на обрыве связей, – отрезал Артюхов. – А на самом деле нет гарантии, что вирт вместе с вами не схлопнется. Или что все получится. Вдруг Фрайб перестраховался? К тому же Фрайб удвоит охрану подконтрольной ему области.
– По фигу, – сказал Маузер, поднимаясь. – Мы хотя бы попытаемся. Нам все равно надо в Комнату желаний.
– Надо… надо… – проворчал Артюхов. – Чувствую, что этому телу надо поспать хотя бы четыре часа, а то мы навоюем в таком состоянии.
– Не здесь, – отрезал Маузер. – На месте Фрайба я бы завод прочесал в первую очередь. Вот найдем более-менее безопасную берлогу, тогда и отоспимся. Я тоже сутки без сна. Так что мое предложение: валим отсюда.
– Надо же, разумное предложение, – оценил Артюхов. – Мне поначалу показалось, что у тебя нет мозга.
– Если это комплимент, то спасибо, – проговорил Маузер и зашагал к выходу.
На улице окончательно рассвело. Солнце еще не выплыло из-за леса, и его лучи, словно прожекторы, пронзали утренний туман. Сталкеры столпились вокруг черных, которые наперебой рассказывали, что они ни в чем не виноваты и вообще не помнят, что было.
Маузер улыбнулся. Они очеловечились, значит, после того, как Фрайб будет уничтожен, Оля вернется. Прежняя, любимая Ольга. При мысли о том, что рано или поздно она найдет ему замену, Маузер скривился; захотелось пристрелить этого «кого-то». Если он обидит ее, Маузер найдет способ вернуться в реал хоть в этом теле, хоть в любом другом и прикончит его. Нет, сольет в вирт, где будет находить и убивать бесконечное количество раз!
Высоко в небе описывал круги ворон. Чувствует, тварь, где кровью пахнет.
– А вот и мой пет! Это на самом деле не птица, а что-то типа бинокля. При желании я могу смотреть глазами ворона.
– Все потому, что мы – проклятые колдуны, – сказал Маузер. – И что ты видишь?
Артюхов поджал губы и скривил рот, сделавшись похожим на себя из реала, замер, уставившись вверх, и принялся вращать глазами.
– Пустырь, аномалии, лес. Пока ничего опасного, – он покрутил рукой – ворон завис, взмахнул крыльями и спикировал к нему, уселся на плечо, склонил голову и уставился на Маузера блестящим глазом.
– Кра!
Красивая птица – иссиня-черная, с зеленоватыми отблесками на крыльях и щеткой перьев под клювом.
Артюхов пояснил, почесывая ворона под клювом:
– Его зовут Арчи. Он смертен, так что надо его беречь. Конечно, я мог бы взять сюда летающий глаз или какой-то прибор, но он привлекал бы к себе внимание, а так – подумаешь, ворон кружится. Уж чего, а воронья в Зоне с избытком.
– Это, конечно, здорово… Особенно, если у Фрайба есть нечто похожее, – проворчал Маузер.
Из БТРа вылез Януш и устремился к Игарту, сграбастал его, похлопал по спине, но Артюхов шарахнулся и брезгливо его отстранил. Януш недоуменно захлопал глазами.
– У него того-с, – Маузер покрутил у виска. – Раздвоение личности. Сейчас ты имеешь честь разговаривать с самим Игнатом Артюховым, владельцем заводов, виртов, пароходов и еще, смерд позорный, смеешь руки распускать? А ну на колени!
На лице Януша застыла идиотская улыбка. Артюхов проговорил:
– Не передергивай.
Маузер со злорадством подумал, что не откажет себе в удовольствии опустить настоящего живого олигарха, и он вынужден будет терпеть.
– Что вы, ваше величество, – усмехнулся он. Вынул из подсумка ПДА, открыл карту. – Куда пойдем?
Лицо Игарта оттаяло, уголки рта поднялись, он с недоверием покосился на ворона. Игарт нравился Маузеру гораздо больше. Эдакий правдолюб, прямо как он сам в молодости. Правда, из него всю эту романтическую чушь живенько выбили. Он поймал себя на мысли, что будет здорово, если хотя бы Игарта минует сия участь.
– Погодите, – прошептал он и покосился на недоумевающего Януша. – У меня есть план. Но он не для посторонних ушей.
Пришлось уединяться в одном из кабинетов пирамиды, белом и совершенно пустом. Вдохновленный собственной идеей, Игарт расхаживал по помещению и размахивал руками:
– Предлагаю создать новый клан и устроить тут что-то типа штаб-квартиры. Пустить слух, что командуют им два человека – странный тип с татуированным лицом и еще один, с вороном. Тогда, может, Фрайб все силы бросит, чтоб снести поселение с лица земли.
– А сами пошумим и свалим? – догадался Маузер. – Подло по отношению к остальным, но они поймут. Хотя в мире, где нет смерти, шкала ценностей должна быть другой, мы еще к ней не привыкли. Да что там – мы пока ее просто не видим.