Мышонок Мыцик
Шрифт:
Мне тоже захотелось иметь такой плащ, и я стал тащить скатерть с туалетного столика. Верный друг Кыцик тут же стал помогать мне, и на нас посыпались коробочки, помады, разные бутылочки, флаконы. Наша дружба сразу запахла всеми духами. Потом нас накрыла скатерть, и стало темно, как в моей норке.
В это чудное мгновение в комнату вошли тётушка Марина и Петя.
— Ага, попались! — радостно закричал
Уже из своей норки я услыхал, как тётушка Марина стала чем-то угощать Кыцика и приговаривать: «Вот тебе! На тебе! Вот тебе! На!»
И он сразу запел другую песню.
Больше я ничего не слыхал. Я так нанюхался валерьянки, что стал засыпать и в голову полезли разные весёлые сны. Например, в одном из них я чуть не съел своего Кыцика. Но наутро началась новая, не очень радостная история.
КЫЦИК НАЧИНАЕТ ОХОТУ НА МЫШЕЙ
На рассвете я застал Кыцика в слезах.
— В чём дело? — спрашиваю. — Кто тебя обидел?
И Кыцик, жалобно всхлипывая, сказал:
— Тётушка Марина тычет меня носом во все углы и требует, чтобы я ловил каких-то мышей. А как я могу ловить каких-то мышей, если я их в жизни не видел?.. Дорогой Мыцик, ты же очень умный, ты же всё знаешь — расскажи хотя бы, какие они с виду. Я тебе этого вовек не забуду!
— Конечно, с охотой! — отозвался я. — Тебе просто повезло, что перед тобой стою именно я, а не кто-нибудь другой. Лучше меня никто не расскажет, какие бывают мыши…
Я уже хотел вытянуться перед ним во весь рост и сказать: «Смотри, это и есть тот, кого ты ищешь!», — но вдруг подумал: «А если он примет мои слова за шутку и не поверит? Слишком уж всё просто получится: только пожелал и — пожалуйста».
И я тут же нашёл самый чудесный и весёлый способ, как познакомить его с мышонком. Я вспомнил про свой живой портрет.
— Не поленись, — сказал я Кыцику, — залезь на туалетный столик тётушки Марины, там ты сразу увидишь мышонка и узнаешь, какими они бывают.
Кыцик не дослушал меня и бросился к туалетному столику. Он вскочил на него, и тут произошло самое неожиданное.
Я смотрел с пола на эту картину и удивлялся.
Сперва у Кыцика было такое выражение, словно он увидал там самого себя. А через мгновение шерсть на нём вздыбилась, хвост поднялся трубой, и он как зашипит: «Так вот какие мыши! Ну, берегись!»
И бросился вперёд.
Я от страха зажмурил глаза и открыл их только тогда, когда услыхал сильный удар, а затем звон разбитого стекла. Весь пол был усеян блестящими осколочками.
Мне стало очень жаль своего портрета, но ещё больше я переживал за беднягу Кыцика. И только я собрался его утешить, как в комнату влетел Петя. Он посмотрел на пол и затанцевал от восторга.
— Ура! — закричал он. — Теперь я богаче всех мальчишек! У меня сто зеркальных осколочков. Я каждый день буду пускать солнечных зайчиков.
Тётушка Марина тоже вбежала в комнату и набросилась на Петю. Она решила, что осколочки — это его работа. Но шишка на лбу Кыцика открыла ей, кто настоящий виновник.
Пете было приказано провести с Кыциком воспитательную работу и раз навсегда объяснить, чем он должен заниматься в доме.
Петя немедленно принялся за порученное дело.
КАК КЫЦИК ПОЙМАЛ ТЁТУШКЕ МАРИНЕ МЫШКУ
Не успел я утром вытянуть хвост из своей норки, как услыхал дрожащий голос Кыцика:
— Не подходи! Не подходи ко мне близко! Я уже всё знаю!
— Что знаешь? — спросил я.
— Я уже знаю, какие бывают мыши.
— Что же тут удивительного, — заметил я. — Мы с тобой знакомы не первый день, и потом, ты видал мой портрет.
Но Кыцик при упоминании о портрете только простонал и отвернулся.
— Как же ты всё-таки узнал об этом? — спросил я. — Объясни толком.
И Кыцик пропищал:
— Меня научил Петя. Он поймал меня, усадил за свой учебник и начал приговаривать: «Учись! Учись! Учись!..»
— Ну и что из этого?
— А то, что в учебнике был нарисован ты, а Петя без конца повторял: «Это мышь! Это мышь! Лови мышей!..» Теперь я знаю, кого мне надо ловить.
— Да, — согласился я, — если дело дошло до учебника, тогда всё понятно. Учебник — великая сила! Это я на себе проверил. Однажды тётушка Марина меня им по голове стукнула, так я до сих пор помню этот урок.
Тут Кыцик начал рыдать и, глотая слёзы, сказал:
— Теперь, если я тебя не поймаю и не уничтожу, мне в доме жизни не будет, меня выгонят на улицу. Что я, несчастный, там буду делать?
Бедный Кыцик рыдал, а я переживал и думал, как его выручить. Ведь, кроме меня, в этом деле никто ему не мог помочь.
«Ну что ж, — сказал я себе. — Раз ты друг, то раздумывать нечего — выручай!» Мне, конечно, стало себя немножечко жаль, потому что я всё-таки тоже живое существо. Но я набрался духу и сказал ему:
— Вот что, Кыцик, не плачь, я тебе помогу!
— Как? — простонал он.
— Очень просто. Ты должен меня поймать и немножечко уничтожить.
Кыцик весь задрожал, выпучил глаза и, заикаясь, спросил:
— Ты… ты так думаешь?
— Конечно, другого выхода у нас нет. Так что давай прощаться. — И я протянул ему обе лапы.