Мытарь
Шрифт:
– Мы не остались без оружия.
– А! То есть теперь мы будем противостоять ручным пулеметам с твоей, хоть и не хилой, пневматикой и моим раритетом? Ты хоть знаешь, что во время последнего боя он из десяти выстрелов четыре на осечку давал?! Спаситель зараженного человечества! А как ты ему руку пожал! Фу! Как ты мог вообще, у тебя что, со зрением плохо?!
– У меня с головой все в порядке! – Андрей остановился так, что рюкзак мотнуло, занося, и обернулся к Яне. – А вот тебя, если не перестанешь голосить, услышат не то что с вертолетов, а со спутника!
Она
– Ты сама научила меня жить в этом мире, так что теперь извини, если это не совпадает с твоей картиной его видения! Не хочешь – не надо, силой я тебя не тянул... просто так было лучше.
– Лучше кому?! – Она прищурилась, взъерошенная и колючая. – Этим уродцам?
– Эти уродцы нам помогли, – Андрей отвернулся и начал спускаться со склона, – дали воды. Или ты хочешь стать такой же, после того как глотнешь вот отсюда?
Он демонстративно перепрыгнул узкую извилистую ленту грязно-серого ручья, змеящегося по дну оврага, и принялся подниматься по противоположному склону.
– Почти косарь рублей за две фляги воды? Ты спятил, Андрей, или у вас в полиции все такие! Ты что, деньгами отдать не мог? У тебя ж карточка есть? Ты же не из бедных?! Отдал бы им карту! А эта старуха! Бред! Она меня напугала, да так, что я уже готова была начать стрелять! Да они меня все напугали!
– Потому что они не такие, как ты? – Андрей не поворачивался, неохотно и раздраженно бросая слова через плечо, и продолжал идти вперед. Что бы ни говорила девушка, без карабина идти было значительно легче.
– Потому что они просто уроды!
Ну что тут скажешь?
Глава 15. Два патруля
– Вздумай, как извести стрелка, не то мой меч – твоя голова с плеч.
– И что ты думаешь? – Андрей привалился к дереву, открывая флягу. – Командуй, проводница, тебе здешние места ведь лучше знать.
– А то! – Янка фыркнула и сбросила рюкзак. Внутри что-то звенькнуло. – Ах ты, черт!
Она принялась развязывать клапан, а Андрей, мелкими глотками попивая так и не нагревшуюся о бедро за эти полтора часа ледяную воду, осмотрел раскинувшийся перед ними поселок. Яна материлась, заставляя краснеть даже Андрея, с причитаниями вытряхивая из рюкзака какую-то разбившуюся стекляшку.
Апокалипсический вид, подумал Андрей, протягивая флягу девушке. Мертвые деревни. Даже еще давно, в детстве, когда область умерла не так окончательно, как сейчас, Андрей такие поселки не любил. Просто не переваривал. И вполне был согласен в этом вопросе с Гонзо, упокой, Господи, его кибернетическую душу...
Пережиток перестройки, захлестнувшей Россию в конце прошлого века. Маленькие радости мещан – клочок якобы собственной земли для разведения плодово-овощных культур. При элементарном отсутствии каких-либо развлечений как класса, стараясь отвлечь саму себя от дурных мыслей о будущем и обеспечить иллюзией
Никогда не уезжавшие с родной земли колхозники и жители сел с интересом наблюдали за полным энтузиазма порывом горожан породниться с матерью-почвой, приучая народ к прополке картофеля и распитию самогона. В последней четверти прошлого века Новосибирскую область захлестнул мутный поток садовых участков. Как грибы после ливня, на пятаках заросшей сорняками целины стали расти домики-инвалиды, куда из городских квартир стаскивалась, как на помойку, вся ненужная в хозяйстве рухлядь и хлам. В начале века нового, с его похожим на безумие ростом мегаполисов, грязная волна схлынула, как и подобает волне, щедро усеяв городские берега мусором. Ушла, оставив после себя сотни «Березок», заброшенных и никому не нужных.
Люди думали, что в городах плохо. Но когда земля, на которой они пытались растить, внезапно дала сдачи за принесенные ей беды, они побросали все, рванувшись обратно в бетон и стекло. Андрей еще не забыл, как катался вместе с отцом на ответственное мероприятие «прополка картошки» на отведенный от завода участок в двух часах езды на электричке. И лишь когда из подорванных разгулявшимся народом железнодорожных путей в области смогли восстановить только важнейшие грузовые ветки, про мероприятия пришлось забыть, и Андрей вздохнул свободно. И, проходя по городу мимо заваленных колхозным картофелем рынков, он думал, что когда-нибудь поймет родителей. Вышло, что еще не понял.
Яна снова застегнула рюкзак, глотнула воды, немного плеснула в лицо.
– Я помню этот кусок, – наконец сказала она, поднимаясь с корточек, – четыре или пять огородных преисподень с интервалами в два метра между заборами.
Андрей покачал головой, сплюнул и отстегнул от пояса прицел карабина. Значит, не обойти... Покосившиеся, словно собрание уродств местной архитектурной мысли, домики один за другим проплывали в объективе прицела. Огороды, заросшие по самое не хочу, упавшие заборы, провалившиеся крыши. Выбитые глазницы окон, сорванные двери. Мародеры до сих пор находят, чем тут можно поживиться.
Рай для партизанской войны. Ад для попавшего в ловушку путешественника.
– Выходит, нам придется пройти? – Яна не ответила. Отложила флягу, сняла с ремня обрез, открыла один из боковых карманов рюкзака и извлекла на свет плоскую жестяную коробочку. В ней оказались промасленная тряпочка, ежик для чистки дул, шомпола, пыжи, дробь и еще целая куча подобной ерунды. Усевшись рядом с кривой, словно турецкая сабля, сосенкой, она принялась увлеченно приводить свое орудие в состояние полной и надраенной боевой готовности. – Это может быть опасно?