Н.А.Львов

Глумов А. Н.

Наиболее запоминающийся персонаж оперы - молоденький, юркий ямщик, Вахрушкин сын, Тришка Заноза, по прозванию Янька, который шустро ведет интригу. Такие персонажи встречались в драматургии, но Львов сумел обогатить своего Яньку небывалыми в театре специфически ямщичьими чертами. Вот образцы его языка: «Ой, плуты, бороды, за вас гинут молодецкие головы!», «молодица у тебя, как конь доброй», «лег жохом да и не встанет», («жог», «жег» - термин из игры в бабки - плашмя), «Тимоху в жребий и втюрили», «смотритка, Пронька, твою ли он бурьёнку оседлал?». Янька мастер ругаться: «Гальтепа паганая!», «кой черт ета гушла», «архреян». Он умеет иронизировать: «Ваше превысокородие!» Курьера обзывает:

«Каженой темляк». И может быть ласковым: «Эх ты, моя бахоная, ... дадобная моя» (желанная, любезная, сердце мое) - утешает он молодую.

И рядом с ним пожилой ямщик Абрам Буранов, отец Тимофея. Его речь степенна, вежлива и приглажена, но и у него своеобразие языка: «Не выйтить ли в шалаш? Оно на росе то не то, то што, а там огонек», «служить прикро показалось» (прикрый - терпкий, трудный, недоступный). Он единственный, кто может произнести перед начальством гладкую, понятную речь.

Зато Вахруш, «деревенский олух», «угольник», то есть ямщик, поставленный на перевозку угля, говорит так, что его трудно понять: «замумерен» (занумерован), «а его кони-то и ау ён кони та бросил знашь, да меня как в макушк-то гунит... За што? А ён плетищой-то как пупрыснет, а сам в телегу-то ко мне мах, да как попудит!»

Говор ямщиков пестрит вульгаризмами: «клинься», «кланейся», «кульер», «ион», «ён» (вместо «он»), «мотри» (вместо «смотри»), «некрутчина», «знашь» (вместо «знаешь»), «дискат» (вместо «дескать»), «выбешьте-тко» (вместо «выбегайте»).

Зато речь офицера - выглаженная, четкая, ясная - городская, но и здесь Львов подчеркивает несколько изнеженную мягкость произношения: «Здарово, здарово, маладежь», «штоб», «того и глядишто».

И все - с тактом, без излишней назойливости. Приходится удивляться, что наша наука лингвистики прошла мимо этого «игрища», заслуживающего пристального изучения, хотя бы как «арго», давно ушедший говор профессии ямщиков.

После перечисления действующих лиц Львов пишет:

«Все ямщики одеты в мундирах, гербы па груди, кроме Абрама, который в обыкновенном платье и без герба, в шапке степенной, протчие в шляпах.

...Ямщики на подставе, подле большой дороги, в долине, на конской збруи, близ шалаша, у ручейка и под горой отдыхают, хомуты, возжи и протчая збруя по кустам развешаны. В середине театра большой куст, за которым хористов прятать.

Наставление капельмейстеру:

...Нет, Барин, ты начни-ко помаленьку, как ямщик будто издали едет, не поет, а тананычет, а после, чтобы дремота не взяла, пошибче, да и помолодецки, так дело-то и с концом, ребята похвалят... пустова тут колякать печево.

...Слышен издали колокольчик и песня: «Как у Батюшки в зеленом саду». Ямщики вслушиваются, берутся за свою збрую, хотят идтить. А ямщику как без песен?

Песня хором

Как у Батюшки в зеленом саду

Хорошо больно соловей поет,

Молодой ямщик поутру рано

В чистом поле на заре бежит.

Ой, вы, братцы, вы, товарищи,

Вам пора вставать, коней впрягать:

И в гоньбе ямщик отдохнуть может,

На рысях ямщик доброй выспится».

Так дерзко, нарушая уже установившиеся традиции современной комической оперы, яркими, сочными мазками набросав жанровую картину подставы с

ее бытовыми аксессуарами, задав камертон для хоров, Львов такими же густыми красками создает галерею многоликих персонажей. Каждый из них - законченный, индивидуализированный образ со своими повадками, действием, внешностью, речью.

Интрига вряд ли может увлечь, «захватить» театрального зрителя. Но Львов хотел отразить в этой пьесе самую жизнь ямщиков, их быт, их обычаи и повадки, человеческие характеры, говор и песни. Песни прежде всего. И это ему блестяще удалось.

Главное достоинство «игрища» - песни. В эпизодах и сценах возникает богатый круг образов, отображающих типические явления, из них органично вырастает песня.

Песни валдайских ямщиков славились по всей России.

Весьма характерно, что даже в «Путевой дорожник» И. Глушкова было записано, что между почтовыми станциями Зайцево, «состоящего из Ямщиков», и Крестцами возницы «увеселяют голос, которым молодой Ямщик то дробит, то густо и кудряво поводит, то со звонкою трелью делает переливающийся в нежный дишкант раскат - а особливо, если в ближнем селении живет любезная его сердцу, тут он бодро отправится и, небрежно закинув на ухо шляпу, начнет с превосходнейшим искусством в голосе и ловких трелях песни показывать свое молодечество - вся деревня тогда смотрит на удалова детину; ... потом, ударив по всем по трем, промчит вас пять верст со скоростью, равною вихрю.

Любитель музыки, который слыхал лучших итальянских певцов и виртуозов, поверил ли, что иногда Русские Ямщики одно колено песни поют 30 верст, от одной станции до другой. Это случается тогда, как судьба определит ехать с удрученным горестию, бедностью и летами ямщиком, который, вспоминая молодечество и желая угодить ездоку, начинает с трясущеюся бодростью: «Е-ех!
– да - хорошо-а-а-а-но-любить-да-дружка-ми-и-и-ла-а-ава харашо - разумна-ва» и вдруг, прервав песню, погоняет лошадей: «Ей! ну ты, слышишь ли!», потом опять продолжает петь: «Ех! да-харашо любить... ей вы, родимыя! Ну! ну! пашло!» - вот с какими вариациями продолжается во всю дорогу песня»⁵⁸.

К ямщицкой теме Львов обратился впервые в русской литературе, первым ввел в нее ямщицкую песню, которая будет потом многих русских поэтов вдохновлять высокой своей поэтичностью, силой контраста чувств⁵⁹.

Вспомним Радищева («Путешествие из Петербурга в Москву»), Сергея Глинку («Записки»), стихи Федора Глинки («Вот мчится тройка удалая»), Вяземского («Тройка мчится...»), две чудесные страницы Белинского («Деяния Петра Великого») и прежде всего Пушкина - ямщицкую песню в «Зимней дороге» с лаконичной и всеобъемлющей поэтической формулой, исчерпывающей, эстетически точной и верной, - определение двух эмоциональных полюсов песни ямщика: «разгулье удалое» - и «сердечная тоска».

В целом же музыку к «Ямщикам...» написал композитор Евстигней Ипатьевич Фомин. Вероятно, над музыкой к «Ямщикам...» Львов и Фомин работали вместе. Возможно, и С. М. Митрофанова они привлекали как образцового певца. Львов чутко понимал народное пение - вспомним его «Наставление капельмейстеру», - музыку знал, играл на фортепиано, был теоретически подготовлен.

Музыка была написана очень быстро. Об этом свидетельствует помета в рукописи партитуры: «1787 год... закончена увертюра». Главной темой увертюры послужила популярная плясовая песня «Капитанская дочь, не ходи гулять в полночь» в широком симфоническом развитии; слышатся как бы перезвоны колокольчиков под дугою быстро скачущей тройки по необъятным русским равнинам. Бег внезапно обрывается, доносится песня «Соловей поет».