На берегах Дуная
Шрифт:
Аксенов выполз на край обрыва. Между каменных стен белели кресты на башне. Мелькала сетчатая решетка. Майор вздрагивающей рукой рванул чеку гранаты, швырнул связку вниз и отпрянул за камень. Взрыва слышно не было. Он приподнялся, хотел бросить вторую связку, но из ущелья рванулось пламя и упругая волна воздуха отбросила его назад. Не чувствуя боли, Аксенов сгоряча вскочил на ноги. Внизу дымным факелом полыхал «тигр». Второй медленно пятился назад. Аксенов метнул в него вторую связку, взрывной волной его снова ударило о камни.
Радисты
— Глотните, — услышал он голос Буканова. Липкое вино, булькая, полилось в рот. Приятная теплота поползла по телу. Он отстранил флягу, передохнул и хрипло, чужим голосом спросил:
— Как второй?
— Полыхает, аж треск стоит! — бурно радуясь, выкрикнул Буканов.
— Ну, хлопцы, больше здесь нам делать нечего. Драться нечем. Будем пробираться к своим.
Аксенов, с трудом приподнявшись, оглянулся. По затопленной солнцем снежной равнине ползли танки. Позади них перебегали пехотинцы. Из-за леса, не умолкая, доносились орудийные залпы. Над ущельем поднимались два столба буро-сизого дыма и таяли в безоблачном небе.
По истерзанной земле, перепрыгивая из воронки в воронку, повел Аксенов свою группу по горной тропе. Ноги, срываясь, скользили по обледенелым камням. Впереди начинался густой лес, где было тихо и спокойно. Аксенов качал успокаиваться. Приободрились и солдаты.
— А вот, знаете, — заговорил Буканов, — солдат мне один порассказал. Придумал один мудрый мужичишка штуку такую. Ружье называется, для самозащиты. Приклад, как обычно, а ствол кривой. Зарядил патрончик, бах и пуля вокруг тебя пошла гулять. Метрах так в десяти кружит себе и кружит. Потом вторая пуля так же, третья, четвертая. Стоит человек, а вокруг него, как часовые, пули крутятся. Попробуй-ка, сунься к нему.
Аксенов взглянул на Буканова и не удержался от смеха. Шофер большими узловатыми руками размахивал вокруг себя, изображая невидимые пули. Он подмигивал, кривлялся, кивал головой, издеваясь над воображаемыми врагами.
Рассказ Буканова окончательно рассеял мрачное настроение. Радисты весело посматривали на шофера. Аксенов улыбался, чувствуя, как теплеет в груди и все проясняется в сознании.
— Хрустит что-то, — шепнул Божко, настороженно глядя в чащу.
Все остановились. Невдалеке явственно слышался негромкий хруст снега.
— Ложись! — скомандовал Аксенов.
Отскочив от дороги, затаились в кустах. Между деревьев, увязая по колено в снегу, пробралась невысокая, тоненькая девушка с подоткнутыми под ремень полами серой шинели. Светловатые волосы густыми прядями спадали на плечи.
— Настя! — вскрикнул Аксенов.
Девушка испуганно попятилась назад, сорвала с плеча карабин и тут же опустила его вниз.
Аксенов, вглядевшись в лицо девушки, невольно замедлил
Девушка недоверчиво смотрела на незнакомого майора. Широко раскрытые васильковые глаза ее горели испугом и радостью. Распаленное жаром лицо кривилось в горестной улыбке.
— Кто вы? — овладев собой, подбежал к ней Аксенов.
— Санитарка, товарищ майор, Иволгина Варя. Лейтенанта вытаскивала. Отбились от своих… Умер он… Кровью истек.
Крупные слезы навернулись на ее глаза. Она торопливо, скороговоркой рассказала о ночном бое, о лейтенанте, которого ранили в голову и в грудь, о фашистских танках, раздавивших пушку.
Подошли Буканов и радисты. Девушка заметно повеселела. Только большие васильковые глаза попрежнему смотрели печально.
— Ничего, теперь выберемся к своим, — успокаивал ее Аксенов.
— Если бы лейтенанту операцию сразу, он бы жил… Молодой совсем, с двадцать третьего года… Из Тамбова он… Письмо написать девушке хотел… Не успел…
Снова пошли по лесной дороге. Аксенов дозорным послал вперед Торбина. В любую минуту можно было столкнуться с немцами. Все шли молча, оглядываясь по сторонам.
Неожиданно Торбин выстрелил и метнулся за дерево. В ответ хлестнули автоматные очереди. Аксенов рывком подскочил к Торбину. Буканов устремился за ним. Торбин стал стрелять куда-то в чащу леса.
— Немцы, человек пять, — не оборачиваясь, прокричал он, — одного я подбил, остальные побежали.
Среди деревьев Аксенов увидел немца. Он, отчаянно работая руками и ногами, переползал от дерева к дереву.
— Ложись, — приказал Аксенов Буканову и Торбину. — Божко, вперед! Осмотреть кусты и деревья.
Грузный украинец, пригибаясь, побежал. Буканов, не ожидая команды, обогнал его и устремился в лесную чащу.
Аксенов и Варя подошли к немцу. Он ошалело таращил глаза, держа над головой дрожащие руки. На молодом худощавом лице его застыли мольба и отчаяние. Извилистая кровавая дорожка тянулась там, где он полз. Из снега торчало дуло автомата.
— Я перевяжу! — вскрикнула Варя.
— К черту! — озлобленно сверкая глазами, замахнулся прикладом Торбин.
— Не смейте, — пронзительно закричала Варя, — раненых не бьют!
Она опустилась на колени, раскрыла санитарную сумку и ловко распорола штанину на правой ноге немца. Пуля раздробила ему кость ниже колена. Сапог был полон крови.
Пока Варя накладывала жгут и повязку, Аксенов коротко допросил пленного. Он оказался солдатом из разведывательного отряда танковой дивизии «SS» «Викинг». Им, шестерым, приказали двигаться лесом, установить, где находятся русские, и вернуться назад. Он охотно рассказал все, о чем его спрашивал майор. Их дивизия поездом переброшена из Варшавы. 31 декабря выгружались в Комарно. Сколько всего танков — он не знает, но очень много. Прошлой ночью читали приказ фюрера. Умереть, но прорваться в Будапешт.