На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти
Шрифт:
Одни фокусники просьбами и энергичными угрозами удерживали народ от слишком большого напора на огороженное место. Другие, стоя около своих повозок, продавали всевозможные предметы: искусно сплетенные из древесной коры и лыка маты, посуду из различных пород дерева, хотя и грубовато, но не без вкуса выточенную. Вещи эти быстро и охотно раскупались. Некоторый спрос имели и целебные травы, продаваемые пучками или в виде мазей и настоек с примесью крови животных или пепла от сожженных шкур змей и ящериц. Торговали и приворотным зельем.
Не обходились в труппе и без астролога, одетого в белую бумажную мантию, затканную
Между тем успели устроить сцену. Поперек нее был натянут крепкий канат, а вокруг размещены различные предметы, необходимые для выступлений жонглеров и гимнастов.
Солнце село, и наступила глубокая темнота. Тотчас же зажгли лампы, которые распространяли довольно ясный желтовато-красный мигающий свет, придававший всему окружающему фантастический оттенок. Рослый сильный мужчина явился с огромным тамтамом и, когда все было готово, ударил в него колотушкой с такой силой, что было слышно далеко в окрестностях.
Представление открыл шпагоглотатель — крепко сложенный широкоплечий малый, усевшийся со скрещенными ногами на пол. Откинув голову, он опустил себе в горло трехгранный железный клинок длиною в один фут и закрыл рот. В таком положении при напряженном безмолвном ожидании толпы он пробыл несколько минут, страшно вращая глазами, затем осторожно извлек страшный инструмент. Повторив трюк раза три, он уступил место гимнастам, которые в разнообразнейших позах и группах принимали такие акробатические положения, которые казались невозможными для человеческого тела.
Выступление имело шумный успех, и один из участников тотчас же воспользовался им, обойдя с оловянной чашкой ряды зрителей, не поскупившихся на щедрые подачки.
Затем последовало представление на туго натянутом канате, также исполненное несколькими мужчинами. За ними вышли акробаты, которые с замечательной ловкостью прыгали через большие цилиндрические корзины, жонглировали кружками.
Наконец явился фокусник, почти голый: в набедренной повязке и тюрбане. На стол перед ним положили медную доску, а на нее фокусник выложил из маленьких глиняных бокальчиков три кучки муки красного, голубого и желтого цветов, они сохранили форму, не рассыпались.
У всех зрителей вырвался общий вздох напряженного ожидания, служивший доказательством, что настал самый интересный момент представления. Фокусник поклонился и взял в рот кучки муки одну за другою, затем ему был подан стакан с водой, которую он тут же выпил. Сделав это, он откинул голову назад и долго во всеуслышание полоскал водой горло. Повторив полоскание несколько раз с небольшими перерывами, фокусник выплюнул воду, наклонился над доской и вынул изо рта все три кучки разноцветной муки, совершенно той же формы и того же цвета, какими они были ранее. Сделав это, он поднял доску, начал трясти ее, и совершенно сухая мука рассыпалась. Раздался оглушительный шум одобрения, после чего сборщик денег снова бросился в толпу, чтобы превратить восхищение публики в звонкую монету.
В
Эти труппы кочевали из провинции в провинцию и служили распространителями всевозможных новостей. Их главари поэтому пользовались некоторого рода уважением и имели на народ немалое влияние.
— Да, — говорил предводитель, осушая небольшой бокал с пшеничным вином, — тяжелые настали нынче времена, уж слишком много воли над несчастной землей дали боги злым духам!
Он глубоко вздохнул и, по-видимому, погрузился в мрачные размышления.
— Почему это? — боязливо спросил один из мелких ремесленников, начиная волноваться. — Разве не все у нас в образцовом порядке? Торговля процветает, жатва была превосходная, о чем же нам плакаться?..
— Ты прав, Санкара, — заметил другой. — Благосостояние наше растет, и нам бы следовало радоваться падению надменного магометанина Риза-хана… Теперь при дворе в Муршидабаде распоряжается Гурдас и свято охраняет нашу святую религию.
Фокусник посмотрел на говоривших взглядом, полным сострадания, как на неразумных детей, которые судят о делах взрослых, не имея о них не малейшего понятия.
— Вы говорите про сегодняшний день, не думая о том, что за ним последует завтрашний, — сказал он, пожав плечами. — Вы видите над собой голубое небо и не замечаете туч, собирающихся на завтра и в недалеком будущем готовых разразиться над вашими головами… Вы любуетесь зеркальной поверхностью воды и не думаете о живущем в ней крокодиле. Сегодня вы весело улыбаетесь, а завтра вас, может быть, ждет смерть.
— Но почему же, почему? — спрашивали мужчины, окружив его теснее.
— Почему? — переспросил фокусник, несколько понижая голос. — Это довольно просто, нужно только уметь смотреть немного дальше кончика своего носа. Разве у нас не появился новый губернатор?
— Он друг всех индусов, — заметил Санкара. — Это он свергнул Риза-хана и поставил на его место Гурдаса.
— А зачем он сделал это? — продолжал фокусник. — Уж понятно, не для того, чтобы помочь возвысить вашу святую религию, которую неверующий англичанин столько же презирает и ненавидит, как веру пророка. Разве Гурдас принадлежит к нашим? Нет, он всей душой предан англичанам, а они только и думают, как бы поработить нас, уничтожить наши храмы и вместо них возвести свои. Они подползают ко всему, как скользкие змеи… Когда они обовьют нас совсем, то задушат и упьются нашей кровью. Всего этого вы не видите потому, что живете только настоящим и не заглядываете в будущее, я же вижу надвигающуюся из-за гор непогоду.