На берегах Ганга. Прекрасная Дамаянти
Шрифт:
— О, я знаю, как он действовал против меня в Лондоне! — сказал Гастингс. — Но я предвидел борьбу, приготовился к ней, и оружие мое остро и пагубно. Но пока не трогайте его, капитан Синдгэм, — строго приказал он, — я не люблю рвать незрелые плоды, а наказание этого несчастного должно созреть. Понимаете? Вполне созреть. Призываю вас к безусловному молчанию, пока я не признаю минуту удобной. Вот что вы должны сделать: не упускайте его из вида, следите за ним, а также за новыми врагами, прибывшими из Лондона. Знание — великая сила, а когда знаешь намерения противника, его вернее можно уничтожить.
— Ваше приказание будет исполнено, — сказал капитан, — и Раху будет
Новые члены совета заняли помещение во флигеле дворца. Генерал Клэверинг рано откланялся, но Францис и Момзон долго сидели на веранде и оживленно разговаривали. Сад был окутан мраком ночи, и только ветер шелестел в душистых деревьях манго. Никто из них не видел, что какая-то тень скользила от дерева к дереву и прижалась наконец к веранде так тихо, что не слышно было даже дыхания. Раху приложил ухо к золоченой решетке и слышал каждое слово.
На следующее утро Гастингс созвал совет на заседание. Он появился, когда все собрались, и поклонился с гордым достоинством.
Для него было приготовлено кресло, а для остальных — простые стулья.
Гастингс дал краткий обзор выполненных им мероприятий со времени вступления в должность.
— Я сообщаю это почтенным советникам, так как считаю долгом ознакомить их с положением дела, дабы они впоследствии могли помогать мне драгоценными советами. Могу смело приписать себе заслугу, что за время моего управления оказал существенные услуги компании и нашей родине. Политическая жизнь набоба в Муршидабаде прекращена, Бенгалия стала английской провинцией, королевство Аудэ — нашим вассальным государством, зависимость его от Дели окончательно устранена. Доходы компании увеличились на четыреста пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, расходы сокращаются ежегодно на сто тысяч фунтов.
Он гордо окинул взглядом присутствующих, мистер Барвель сочувственно кивнул головой, Мистер Момзон еще ниже склонился над бумагами, генерал Клэверинг посмотрел на Франциса, который заговорил, нервно крутя карандаш дрожащими пальцами:
— Математический расчет, может, и верен, но мы имеем дело не с расчетами, а с задачей упрочения могущества Англии в Индии. Торговля провинциями, принадлежавшими компании и находившимися под властью Англии, а теперь переданными набобу Аудэ, за дружбу которого поручиться нельзя, весьма опасна и может иметь гибельные последствия. Продажа английских войск азиатскому деспоту для порабощения свободных рохиллов недостойна просвещенного века, в котором мы живем, недостойна Англии… Теперь уже нельзя воскресить убитых, нельзя смыть позорное пятно, — добавил он, кланяясь Гастингсу с плохо скрытой иронией, — но мы как представители самого прогрессивного народа Европы не можем поддерживать тирана, и я предлагаю уничтожить договор с ним.
Гастингс побледнел, он не ожидал такого открытого и бесцеремонного нападения, но ни один мускул не дрогнул на его лице, и только чуть заметное дрожание голоса выдавало его глубокое волнение.
— Никогда еще государства не создавались сентиментальными речами или нежными рассуждениями о чувствах покоренных, — отвечал он. — Разве англосаксы не покорили и не уничтожили древних кельтов? Разве норманны не стали властителями силой оружия? То, что я сделал, положило основание могуществу Англии в Индии, и поэтому я, как англичанин, действовал правильно. Компания, пославшая меня сюда, требует денег и денег, и я дал ей больше, чем она могла ожидать. Я увеличил ежегодный доход на полмиллиона, доставил миллион единовременно, а пребывание
— Компания дала нам право контроля, — сказал генерал Клэверинг, — и мы воспользуемся им для обсуждения мероприятий, предлагаемых высокоуважаемым губернатором.
— Но не тех, которые уже выполнены! — воскликнул Гастингс. — Я действовал по указаниям компаний, и она не ставила меня под контроль совета, тогда еще не существовавшего.
— Но теперь он существует, — заметил Момзон, — и я позволю себе обратить внимание уважаемого губернатора, что указ парламента всякое проявление правительственной власти связывает с решениями совета, в которых только при разделении голосов перевес дает голос губернатора.
Гастингс пожал плечами, говоря:
— Я не склонен в данную минуту критиковать решение парламента. Во всяком случае сила этого постановления не касается того, что уже сделано мною, когда еще не существовало совета, и я не допускаю обсуждения задним числом моих действий, — добавил он резко. — Даже и теперь постановление парламента еще не вошло в силу, так как верховный судья для Индии еще не назначен.
— Он назначен, — возразил Момзон, — и только семейные обстоятельства помешали ему выехать с нами. Сэр Элия Импей скоро будет здесь.
— Верховным судьей назначен сэр Элия Импей? — спросил Гастингс, с трудом сдерживая волнение. Он склонил голову и казался погруженным в свои мысли.
— Почтенный губернатор прав, я не могу не прибавить, к сожалению, — заметил Францис, — говоря, что совершившееся нельзя изменить, а именно уничтожение благородных, храбрых рохиллов. Что касается договоров об уступке провинций, то мы это еще обсудим. Может быть, верховному судье все-таки придется высказаться относительно их законности. Что же касается пребывания английских войск в Лукнове, то это исключительно вопрос управления, его нельзя изменить в прошлом, но продолжение подлежит решению совета, и я предлагаю немедленно отозвать наше войско из Лукнова.
— Я протестую, — вскричал Гастингс, — и сочту подобное решение пагубным для могущества Англии в Индии, а также для авторитета губернатора.
— Высший авторитет предоставлен совету, — важно заявил генерал Клэверинг.
Мистер Барвель говорил долго и пространно, приводя веские доказательства за оставление войска в Аудэ.
Новые члены совета слушали молча, а когда тот кончил, мистер Францис заявил, что доводы уважаемого коллеги его не убедили, и он повторяет свое предложение.
Последовало голосование. Клэверинг и Момзон поддержали Франциса — значит, большинство было на их стороне. Оно почти исключало всякое самостоятельное действие губернатора. Единогласие совета лишало его не только власти, но даже влияния, и он являлся просто исполнителем его решений.
— Мы сейчас же отправим полковнику Чампиону приказ о немедленном возвращении, — сказал Клэверинг, бросая уничтожающий взгляд на Гастингса.
Тот лишь пожал плечами с улыбкой, полной презрения.
— Нам нужно еще заняться делом, которое почтенный губернатор исполнил по приказанию компании, — снова заговорил Францис, — это касается отношений ко двору Муршидабада.
Гастингс посмотрел с удивлением.
— Эти отношения вполне оформлены, — сказал он, — магометанское правительство устранено, владычества набоба более не существует. Преданный нам индус управляет двором. Все сделано так, как хотела компания, и мы экономим двести тысяч фунтов из пенсии набоба.