На берегах медовой реки
Шрифт:
— Если же доведется тебе достигнуть неупокоенных, — нараспев сказал он, словно бы кого-то цитируя, — прислушайся к голосу разума и сверни с проторенного пути, ибо лучше положиться на милость Творца, ступая по скрывающим бездонную топь плавням, чем повстречаться на узкой тропе с теми, кто сам этой милости лишен. Учитывая, что неупокоенные оказались реально существующим фактом, думаю, для нас самым здравым решением будет и вправду временно покинуть тракт — хотя бы до утра. Что бы ни поджидало нас на болотах, здесь ничего хорошего не будет уж точно.
— Это тебе твой император сказал? — уточнила
— А какой конкретики тебе еще надобно? — удивился Дьюин. — И так чуть ли не открытым текстом советуют сваливать как можно дальше. Хотя, не уверен, что именно от этого места. Здесь-то как раз все вполне упокоенные.
— Если пытаться подогнать слова под имеющуюся картину, — заявил Монметон, — то можно предположить, что император Максимилиан имел в виду, что пока останки не погребены, душа умершего не может считаться упокоенной. А если не вдаваться, то лучше, по–моему, будет последовать указаниям и понадеяться, что покойный император плохого не посоветует.
— Ладно, — подытожила Ларри. — Раз уж моя идея получила такое авторитетное подтверждение, думаю, никто теперь не будет возражать против свидания с пиявками?
Магичка обвела спутников вопросительным взглядом. Возражений, как и следовало ожидать, не оказалось.
Оставив Монметона приглядывать за Гартом и лошадьми, остальные отправились исследовать окрестности тракта на предмет наличия сколько-нибудь подходящего для обустройства ночлега места, и, наконец, таковое было найдено.
— Ну, хоть не зря по грязи бултыхались, — удовлетворенно проворчал Дьюин, критически осматривая небольшой пригорок, сплошь покрытый чахлым сухостоем. — И дрова есть, и под ногами сухо.
— Да, неплохой вариант, — согласился Хельстайн. — На нем и остановимся. Ларри, будь добра, сходи за Альбертом, пока окрестности не затянуло.
Магичка посмотрела на клочья тумана, плывущие между искривленными стволами деревьев. В отличие от загадочной зеленоватой мари, царившей над трактом, этот туман был самым обычным, белым, но жизнь сей факт никоим образом не облегчал. Вздохнув, Ларри начертила на замшелом валуне руну привязки и скрылась в подтопленном лесу. По дороге она намеревалась оставить еще пару–тройку таких же отметин, позволяющих отыскать обратный путь даже в условиях нулевой видимости, однако, на тракте привязки не было, а потому Ларри истратила дополнительные силы и время на поиск местоположения покинутых членов отряда. Монметона ей удалось почувствовать четко, Гарта — несколько слабее, что, видимо, объяснялось его плохим самочувствием. Определившись с направлением, магичка двинулась через болота напрямик.
То, что она все-таки ошиблась, стало ясно, когда, проломившись сквозь стену кустарника, Ларри оказалась посреди аллеи костяных пирамидок, уходящей в обе стороны, насколько хватало взгляда. Ни Монметона, ни Гарта в пределах видимости, разумеется, не было. Магичка тихонько выругалась себе под нос. Такого сильного отклонения от цели у нее еще не бывало. Может, конечно, вся вина лежала на тумане, а может, тракт как-то ухитрился
Повторно проведя поиск, Ларри заново заарканила Монметона и Гарта и торопливо зашагала в их направлении, настороженно поглядывая по сторонам. К ней вновь начинало возвращаться уже испытанное беспокойство. Ларри не боялась мертвецов — ни мирно лежащих, ни поднятых некромантами, ни даже личей. Хотя последние и представляли из себя реальную угрозу, Ларри всегда считала, что страх перед противником — добрая половина пути к поражению. И, тем не менее, этот участок тракта, словно бы сошедший с гравюр, изображающих гротескную аллею легендарного Сада Костей, вызывал у нее тревогу. Вероятно, в первую очередь из-за странной логики создателей этого непотребства. Нечеловеческая логика нечеловеческого замысла. Ларри ощущала его присутствие, но пока не могла уловить деталей.
Когда далеко впереди возникли маленькие темные фигурки, магичка испытала облегчение ненамного меньшее, чем то, с которым ее встретил Монметон.
— Наконец-то, — воскликнул академик, кажется, едва удержавшись от того, чтобы броситься к Ларри с распростертыми объятиями. — Как вовремя ты вернулась! Что-нибудь нашли? Клянусь, с каждой минутой здесь становится все более неуютно!
— Что-то конкретное случилось? — уточнила магичка.
— Ничего, — буркнул Гарт. — Одни нервы.
— Ну, в общем-то, да, — смущенно согласился Монметон. — Но кое-что я все-таки слышал. Побрякивание какое-то, вроде перестука костей.
— Да уж… — мрачно сказала Ларри, — похоже, вы тут и вправду засиделись. Пойдемте-ка лучше, пока ничего более интересного мерещиться не начало. Место мы нашли и довольно неплохое.
На обратном пути магичка методично уничтожала все руны, отмечающие путь через болото к выбранному ими островку. Не то чтобы она предполагала, что на тракте окажется еще кто-то, кто сможет ими воспользоваться, — предыдущий отряд вместе с магом наверняка был уже далеко отсюда и вряд ли в нынешнюю ночь надумает возвращаться назад, — однако опыт подсказывал ей, что лучше подстраховаться.
Гарт добрел до бивака самостоятельно, хотя периодически буквально повисал на холке ведомого в поводу аламана. На островке же силы оставили его окончательно, и охранник рухнул ничком, сотрясаясь в очередном приступе кашля. Ларри, поджав губы, обошла его и отвела в сторону коня, который недоуменно ткался мордой в плечо Гарта, не понимая, что происходит с хозяином.
— Так что он все-таки подцепил-то? — спросила магичка у Монметона.
Тот только развел руками.
— Судя по тому, что больше ни у кого симптомов нет, это не заразно, — неуверенно сказал он.
— Утешительно, — заметил Дьюин. — Только пусть лучше пока держится подальше и оклемывается побыстрее. На всякий случай.
К пожеланию наемника никто не прислушался. Гарта перетащили поближе к костру, поскольку Монметон настаивал, что больной должен находиться в тепле. До наступления сумерек у охранника было еще два приступа тошноты, однако потом состояние его, вроде бы, улучшилось. От еды Гарт отказался, но долго и жадно пил воду, после чего, рухнув обратно на потник, забылся тяжелым сном.