На берегах Невы
Шрифт:
И есть люди другого сорта, К счастью, или к несчастью, они в меньшинстве, по крайней мере, в нашей любимой стране. Эти люди простых и ясных идей, люди действия. Они как дважды два — четыре, а не пять, как описывал Тургенев. Они способны на огромные эмоции потому, что они способны наоборот, перенести свои простые идеи в эмоции. Люди именно этого типа создают империи, делают революции и двигают миром.
Я знаю, что вы скажете. Вы сейчас мне расскажете о людях, которые убили царя, сделали революцию…. Но, старик, это же было ничего. Как жест, апофеоз эмоционального бессилия, самовозвеличивание через самопожертвование. Кому это интересно?
Я
У меня был друг, блестящий хирург. Он был гений в своей области. Никто не мог превзойти его в хирургии. Он был человеком необычной решимости. Ешё мальчиком он решил стать хирургом, и его ничего больше не интересовало. Он был человеком одной идеи. Однажды утром его позвали к старому больному с острым аппендицитом. В доме больного он увидел девушку. Была ли девушка красивой — это неважно. Важно то, что когда мой друг встретил эту девушку в этом мрачном доме, он сразу знал, что это девушка предназначена ему. Он сразу знал, что пока он живёт, эта девушка принадлежит ему одному. Невиданная страсть вспыхнула в нём. Это была больше чем страсть, больше чем любовь — наваждение. После осмотра отца девушки, мой друг понял, что эта девушка никогда не будет принадлежать ему, пока жив пациент. Это следовало из различных незначительных деталей её разговора, а мой друг был хорошим наблюдателем.
Что вы бы сделали на месте моего друга? Конечно, ничего. Вы могли бы изводить себя безнадёжностью ситуации. Но только не мой друг. Он был человеком действия, воспалённый страстью. Он потребовал госпитализировать больного и сразу взял его на стол. Он открыл его живот, в котором не было ничего особенного, за исключением немного воспалённого аппендикса. Секунду, да, только короткую секунду мой друг колебался, а может быть, и вообще не колебался; его рука непроизвольно двинулась и оставила маленькую дырочку в стенке воспалённого аппендикса. Вот такой случай. Мой друг ничего не делал умышленно, что запрещает его профессиональная этика. Он не приговаривал пациента к смерти. Его рука двигалась сама собой. Его скальпель двигался подсознательно. Это был несчастный случай, убеждал себя мой друг. Был ли это несчастный случай? Вы, мой учёный друг, можете поразмыслить над этой психологической загадкой…., если вам будет угодно.
Он засмеялся и продолжил:
— Однако это была только часть его проблем. Девушка стала свободной после смерти отца, но мой друг был женат на женщине, которая была для него пустым местом. Только его жена стояла между ним и заветной целью. Его жена часто болела. У неё были частые маточные кровотечения и боли в матке. Он привёз её в больницу и осмотрел в присутствии медицинской сестры. Он ясно видел, что на шейке матки язвенный рост — не было никакого сомнения, что это рак шейки матки. Её ещё можно было спасти, сделав немедленное удаление матки. Мой друг
Вот и все истории с моим другом, которыми я хотел тебя развлечь.
Бетвугин встал и зажёг ещё одну сигарету.
— К чему вы рассказали мене эту отвратительную историю? — спросил я сердито.
— Почему? Просто так, старик.
И выходя из комнаты, он обернулся и сказал:
— А может быть, я просто хотел произвести впечатление на вас с тем, чтобы вы не пытались вмешиваться в мои отношения с Еленой. Это небезопасно.
И он вышел.
Меня настолько возмутило его поведение, что я немедленно записал всю его историю, стараясь припомнить его личные слова. Я решил направить рапорт командованию на следующий же день.
Но ранним утром Бетвугин драматично и грубо объявил мне, что он застрелил свою жену.
Он не убил её. Я нашёл её в комнате в полубессознательном состоянии и она сильно кровила. Рана была серьёзной, но не смертельной. Пуля прошла через левое плечо рядом с сердцем, и кости были тоже не задеты.
На операционном столе она молчала. Она не упоминала ни своего мужа, ни само происшествие. Через два часа после операции я зашёл к ней и нашёл её уже в нормальном состоянии.
— Всё началось с того момента, когда он сказал мне уехать с ним в Москву. Я отказалась, он вышел из себя так, как я ещё не видела.
Он говорил ей, что она принадлежит ему, и ни одна сила на земле не заберёт её от него. Он сказал ей, что он готов на любое преступление ради того, чтобы она была с ним. Он угрожал ей, но она отказала ему. Внезапно он вынул револьвер и выстрелил два раза.
— Я приготовилась умереть…., я хотела умереть. Это всё было безнадёжно….
Чудо, что она уцелела.
Я пытался найти Бетвугина, но мне сказали, что он покинул Рожище с вещами.
Как только Елена более или менее пришла в себя, она была переведена в госпиталь в Ровно.
Вечером перед её отъездом мы делали её прощальный ужин. Это было тёплое застолье с разными излияниями чувств, особенно от наших молодых докторов.
— Вы ангел! — кричал Полевицкий в возбуждении. — Чистый и божественный и прекрасный…. Но дьявол овладел вашей душой, и этот дьявол — ваш муж.
Он целовал ей руки и упрашивал стать его женой. Было много тостов и обычной болтовни за русских женщин и их судьбу, и их преданность никчёмным мужчинам. Елена всхлипывала и сделала признание, что она любит всех нас.
— Я была очень счастлива здесь.
После её отъезда жизнь в госпитале успокоилась, и все сконцентрировались на работе, на бридже и политических разговорах.
Через десять лет во Франции в Ницце, я делал утренний обход в больнице Сан-Рош. Доктор Луи Прат, главный хирург, остановил меня.
— Ваш соотечественник, русский хирург, будет демонстрировать свою технику удаления аппендикса. Говорят, он это делает за три минуты. Фантастика.
Я пошёл. Операционная была полна молодых хирургов и интернов.