На блюдечке
Шрифт:
– Это новая дверь, - непонимающе пробормотала Кэтти.
– Мы её не так давно поставили. Перед отъездом сюда. Откуда же тарелка взялась?..
– Это ещё не всё, - Ник убрал увеличение и на экране появились Сильвия и Паук с букетом.
– Как вы думаете, стала бы Жирар так фотографироваться, если бы хотела украсть тарелку или что-то с ней связанное?
– Ничего не понимаю, что же тогда произошло? Где она нашла тарелку?
– Там же, где и старую фотографию. Только чуть раньше, где-то год назад.
– Откуда известно?
– коротко поинтересовался Генри.
– Я же детектив. Теперь вы понимаете, что Жирар не при чём? Это блюдо вчера украли, и она пыталась помягче вам об этом сообщить.
Старики неуверенно закивали.
– Только и это ещё не всё. Сильвия Жирар тоже детектив. И она - мой напарник и друг. Так что я здесь не совсем по работе.
– Не может быть! Эта девочка?
– Несколько минут назад вы считали эту девочку прожжённой негодяйкой. Если вы не будете сильно ругаться, я её позову.
– Наверное, не будем...
– растерянно проговорила Кэтрин.
– Значит, вы её... кавалер?
Ник быстро отправил Сильвии заранее заготовленное сообщение из одного слова "Входи".
– Нет, - сказал он, - отношения у нас, конечно, тесные, но сугубо производственные. Через пару минут она будет здесь.
– Так что, всё-таки, происходит?
– не унималась Кэтрин.
Ник тяжело вздохнул. Ему бы кто-нибудь объяснил, что происходит.
– Как уже было сказано, я - сыщик. И находить ответы моя работа. Но это в конце. А пока я должен задавать вопросы. В том числе и вам. Просто не хочу этого делать без партнёра. Вместе у нас лучше получается.
Сильвия явилась даже раньше ожидаемого момента. Словно бежала или ждала под дверью. Она вошла с чрезвычайно виноватым выражением не только на лице, но и во всей фигуре. Ник мог поклясться, что не знает больше ни одного человека, который мог бы так ярко выражать раскаяние и готовность сносить любое с собой обращение. Вот бы она хоть раз по отношению к нему себя так повела. Впрочем, один раз всё-таки было...
– Сильвия, я ведь зря на вас осерчала, вы уж простите старуху!
– Кэтрин заковыляла ей навстречу.
– Вот садитесь, пожалуйста.
Напарница примостилась на подлокотнике дивана рядом с Ником. Было у неё такое необъяснимое стремление сидеть где-нибудь "не там". На столе, например, или на подоконнике. Ник вынужден был признать, что зачастую это выглядит... чтобы помягче сказать... импозантно, но сейчас она всем своим видом как бы говорила "Я тут с краешку присяду, что бы не мешать никому и буду тихо-тихо сидеть...".
– Сядь нормально!
– строго сказал он.
– Сказано же, ты прощена. Будем работать.
Партнёрша проигнорировала его тон и спросила стариков:
– Значит,
Кэтрин помотала головой.
– И моя фамилия вам не знакома?
– на всякий случай уточнил Ник?
– Вы же видите, что у меня твориться с памятью! Вот, разве что, Генри...
– Что-то напоминало, - буркнул дед.
– Теперь понятно, что.
– Что ж, не слишком обнадеживающе, - Ник вывел на экраны гаджетов лица Адамчика и пирата, - но кроме вас спросить не у кого. Вот, взгляните: этот молодой человек вчера утром проник в дом и утащил тарелку. Вы его не знаете?
Физиономия Карла была подвергнута тщательному осмотру, но никаких воспоминаний у стариков Нэвиллов не вызвала.
– А этот свирепый гражданин отобрал у первого тарелку уже через пять минут. И безвозвратно скрылся. Что про него можете сказать?
Та же история. Никаких ассоциаций не породило и словесное описание "седой".
– Не самая распространённая ситуация, когда кража совершается из жилища детектива, - продолжил Ник, - пусть и не собственного дома, и не его вещи. Но, я так прикидываю, это ещё далеко не все странности в нашем деле. Никто пока не понимает, откуда появилась тарелка в кладовке. Однако вы можете рассказать, откуда она вообще взялась в вашей жизни. Похоже, без драматизма тогда тоже не обошлось.
Супруги переглянулись. Точнее сказать, Кэтрин посмотрела на Генри. Тот, как обычно, безучастно пялился в никуда.
– Наверное, я буду рассказывать, - предположила старушка. Молчание - знак согласия. Другого рассказчика в этой семье никто и не ждал. Даже Сильвия понимающе кивнула.
– Мы привезли её из Европы. Ещё в пятидесятые годы. Не подумайте, что мы были богаты. Просто выиграли поездку в лотерею. И решили так провести медовый месяц. Франция, Федеративная Германия, Австрия, Швейцария, Италия - мы и Альпы повидали и Средиземное море. Удивительное путешествие. Переезды и проживание входили в стоимость путёвки, а питание нет, и все наши деньги уходили на еду. Мы почти не покупали сувениров, у нас не было фотоаппарата... В одной гостинице нам предложили забрать с собой это блюдо. Оно висело в номере и мне очень понравилось. Если честно, - Кэтрин смущённо хмыкнула, - Генри даже хотел его стащить. Но хозяева подарили нам его на память. Позже выяснилось, что такие висят в каждом номере и в огромном количестве запасены на складе, но нам было очень приятно что-то привезти с собой из свадебного путешествия.
А через несколько лет, в начале шестидесятых, у нас появился свой дом на Ки-Мэрайя. Мы купили его сразу же после постройки, истратили на это почти все деньги, и украшать его нам было нечем. А эта тарелка казалась символом... Только там, в Европе, мы поняли, как любим друг друга, она как бы обозначала наши чувства. Мы повесили её прямо напротив входа и думали, что это привлечёт в дом счастье. И так, поначалу, и было. Я уже носила нашу первую дочь, сидела всё время дома, не работала. Генри очень трогательно заботился обо мне. Он не слишком много зарабатывал, но брал на себя все домашние хлопоты. Не жизнь, а почти идиллия.