На блюдечке
Шрифт:
– Хочу, радость моя, хочу, прямо-таки жажду. Просто пытаюсь понять, не изменился ли смысл некоторых из них в свете только что услышанного. Ну, ладно, слушай. Упомянутый выше Тэйлор был в начале шестидесятых талантливым армейским шифровальщиком, или, как они там себя называют, криптографом. Чего он там нашифровал узнать, конечно не удалось, но важно то, что его комиссовали по состоянию здоровья. Из-за частых нервных срывов.
– Да уж, талант и психоз под руку ходят.
– Ну, нам с тобой это не грозит. А вот у того парня жизнь на гражданке не задалась. В шестьдесят третьем он ненадолго сошёлся с некоей Тарой Локридж, в результате чего спустя некоторое время на свет появилась малышка Джулия, получившая фамилию мамы, ибо папы
– Да ладно!
– Ну, по крайней мере, она отнеслась к ним серьёзно. Я так понимаю, что про тарелку он ничего не... бормотал, и она знала лишь, что где-то в доме Нэвиллов есть некие сокровища. Возможно, знала, какие именно. Девочка выросла, получила образование и даже работала лаборантом в минераловедческом институте. В различных характеристиках с мест работы и учёбы ей приписываются некоторые способности, но трудолюбие не входило в их список. Джулия предпочитала брать, что плохо лежит и таскать каштаны из огня чужими руками. В это время судьба свела её с ровесником, неким Брайаном Сэйвером. Высокий, статный брюнет. Имел небольшие трения с законом, но никогда не привлекался. Прошёл военную подготовку, но не служил, потому что на учениях был ранен и, до выздоровления отправился в запас. Осколки гранаты иссекли ему лицо и отрезали нижнюю половину левого уха.
– Ах!..
– только и нашла, что сказать Сильвия.
– Да, подруга моя, это и есть седая и пират.
– Откуда знаешь?
– подруга считала подозрительность одной из добродетелей.
– Об этом чуть позже. Джулия дала наводку, а авантюрист Брайан разработал план ограбления дома. Увы, ничего они там не нашли. Хотя искали тщательно. Нэвиллы, как ты помнишь, написали заявление и за расследование взялся детектив Герберт Милн. Этот оказался крайне дотошным мужиком. Сначала допросил всех, кто был в тот день на расстоянии прямой видимости от дома, потом всех, кого они видели, как бы сложно ни было их отыскать, и так далее. В итоге добрался до нашей парочки. Они почему-то не уехали с острова после неудачи. Скорее всего, думали, что их не найдут и строили планы на вторую попытку. Милн сразу занёс их в список подозреваемых, посадил на подписку о невыезде и начал методично обрабатывать. Там, - Ник кивнул на стеллажи, - это дело занимает всю полку. Несколько толстых папок. Очные ставки, перекрёстные допросы, вывоз на место преступления. И всё это подробнейшим образом документировалось. Он копал под них, как мог. Но, что очень странно, ни одной догадки об их мотивах не сделал. И обвинений не предъявлял. И не допрашивал Нэвиллов. И ничего не знал о деле шестьдесят четвёртого, а значит и о родословной Джулии.
– И как это понимать?
– То ли он сам чего-то не понимал, то ли видел, что они что-то скрывают и старался расколоть. А потом его попытались убить. Считается, что сделал это некто по фамилии Эткинс. Однако ни одного документа по делу о покушении в архиве нет. При том, что суд был весьма скорым и вердикт ни у кого сомнения не вызвал. Даже само ранение Милна не подтверждено ни одним документом. Он просто провёл несколько месяцев на больничном.
– Откуда же тебе это известно?
–
– С чего бы это они так?
– В том-то и дело. Их никто не обвинял, следователь в койке, дело свёрнуто - твори любую пакость. А они в панику ударились. А вот Милн паниковать не стал. Как выписался, возобновил расследование. В участке, небось, только рады были. Пока еле ходит, пусть в бумагах копается, всем спокойней. Вот тогда-то он все эти сведения и собрал. Может, понял, что надо за Нэвиллов браться, а может паранойя Локридж надоумила изучить её предков. Короче, поднял он Тэйлоровское дело и весьма тщательно проштудировал. Кое-что, видать, понял. И очень его тарелка заинтересовала. Даже чересчур. Настолько, что, отобрав у Нэвиллов, он не отдал её в хранилище вещдоков, а подсунул туда малопохожую копию. Сейчас её там уже нет, но фото и описание сохранились.
– То есть, он пошёл на подлог?
– Выходит, так.
– Но ведь вещдоки возвращаются хозяевам, когда дело закрыто.
– А его толком и не закрыли. Милн благополучно помер, а больше никому интереса не было до этих странностей.
– И от чего он скончался?
– Тут тоже всё отрывочно. Вроде бы упал с яхты, утонул, нашли не сразу... Наверно, опять документы частично изъяли.
– Да кто тут всё изымает?!
– Если бы знать... Хотя, я надеюсь, ты мне в этом поможешь.
– В смысле?
– напарница сразу почуяла подвох. Не проведёшь её.
– Тоже чуть попозже. Пока вот что послушай. Месяц назад Эткинс отмотал свой четвертак и вышел на волю. Первое, что он сделал - приехал сюда. Я имею в виду непосредственно сюда, - Ник ткнул пальцем в сторону пола.
– В полицейский архив Ки-Мэрайя. И заявил: "Меня незаслуженно осудили. Я отсидел срок за преступление, которого не совершал, теперь хочу доказать свою невиновность и выяснить, кто был настоящим преступником. Дайте мне посмотреть материалы дела, которое вёл тогда Милн". Ему ответили: "Парень, сначала получи разрешение". Так он очень быстро собрал все необходимые справки, и полиция вынуждена была его пустить. Поначалу Эткинс действительно смотрел дело об ограблении Нэвиллов, но, когда понял, что оно связано с Тэйлоровским, углубился в прошлое. Тогда тут царил первозданных хаос и ему пришлось начать с разборки документов. И он в этом настолько преуспел, что теперь все дела с шестьдесят третьего по девяностый в идеальном порядке. Пользоваться - одно удовольствие. То есть, ему это всё было очень важно. До зарезу. Он понял, что история имеет глубоки корни, и пытался ничего не пропустить. Похоже, смог. Например, это он обратил внимание на разные тарелки. Во всяком случае, его закладки с восклицательными знаками лежат на их фотографиях и в деле Тэйлора, и в деле Локридж с Сэйвером.
– И как это помогло ему доказать свою невиновность?
– Тоже хороший вопрос. Он ведь просто уехал. Просмотрел архив и уехал. Никаких заявлений не подавал. Ни в суд, ни в полицию. Чем дольше в этом разбираешься, тем непонятней. Скажем, такие же закладки есть в деле шестьдесят пятого о найденной на дне западной лагуны автомашине. Небольшой грузовой вездеход. Без номеров. А много лет спустя, в конце семидесятых, у противоположного берега аквалангисты подняли из воды пару полуразрушенных металлических прямоугольников, при определённом воображении сошедших бы за номерные таблички. Чтобы понять, что тут к чему, большого ума не надо, но вернуть бедолаге честное имя я бы таким образом не взялся. Как не возьмусь сказать, чего он на самом деле добивался своим визитом.