На большом пути. Повесть о Клименте Ворошилове
Шрифт:
– Здравствуйте, товарищ Ворошилов... Давненько не встречались мы с вами.
– Ленин опять внимательно, изучающе посмотрел на Семена Михайловича.
– А это и есть тот самый знаменитый Буденный?
– Да, это командующий Первой Конной, - сказал Ворошилов.
– Как вы доехали, товарищ Буденный?
– Слава богу, Владимир Ильич, - вырвалось у командарма.
– Это, выходит, хорошо.
– Ленин, улыбнувшись, тронул локоть Семена Михайловича и легким прикосновением словно снял напряженность.
– Значит, «слава богу»!
– засмеялся Владимир Ильич.
– Ну, что же, товарищ Буденный, мне о вас Калинин много рассказывал и фотографию вашу
– И посерьезнев: - Очень важно, что наши командиры поднимаются из рядовых бойцов, им доверяют массы. Раньше вы, Семен Михайлович, командовали небольшим отрядом, а сейчас у вас целая Конная армия. Не трудно?
Вопрос насторожил Климента Ефремовича. Почему Ленин интересуется именно этим? Что ответит Буденный, все еще смущенный, не справившийся окончательно с волнением?
– Владимир Ильич, товарищ Буденный пользуется в армии непререкаемым авторитетом. За своим командиром конармейцы пойдут и в огонь и в воду, - убежденно произнес Ворошилов.
– Ну что же, товарищи, кажется, нам пора на заседание. О ваших делах поговорим позже.
4
Ленин принял их сразу после заседания тут же в Кремле, у себя в кабинете. Усадил в кресла. Сам - возле стола. Попросил, чтобы принесли три стакана чаю. По всему видно было - приготовился к долгому разговору. Обратился к Буденному:
– Расскажите подробнее о ваших делах, о бойцах, об армии. Как относятся конармейцы к политике партии, к Советской власти? Какое у них сейчас настроение? Сколько у вас людей? Какой возраст преобладает?
– Средний примерно возраст, - ухватился Буденный за то, что попроще.
– Лет от двадцати до тридцати. Народ бывалый, повоевавший. Есть, конечно, и постарше, и помоложе, но молодежь мы сразу определяем к тем, у кого опыт. Чтобы еще до боя молодняк обучить...
Голос Семена Михайловича звучал все увереннее. Заговорил человек о том, что хорошо знает, что ему дорого. Климент Ефремович маленькими глотками отпивал горячий, но жидкий чай, не прикасаясь к сахару. Несколько кусочков на блюдце, таких крохотных, что хоть в цейсовский бинокль разглядывай - вот как живет Ленин! Где уж поправиться, окрепнуть здоровьем!
Буденный умолк, и Владимир Ильич сразу спросил, весело щуря глаза:
– Вы на меня не обиделись?
– За что?
– удивился Семен Михайлович.
– А моя телеграмма? Забыли?
– Как забудешь! Очень даже переживали с Климом Ефремовичем... Скажу на это: наши конники полностью выполняют все приказы, Советского правительства, сражаются геройски, многие жизнь свою отдали.
– Без строгого порядка, без дисциплины побед не добьешься, - негромко добавил Климент Ефремович.
– Верю, товарищи. А за телеграмму на нас не сердитесь. Красная Армия - детище народа, его страж и надежда. И нам вовсе не безразлично, как ведут себя бойцы. Надо свято дорожить именем солдата революционной армии... Кстати, товарищи, Реввоенсовет дружно работает?
– Все главные вопросы обсуждаем вместе, - ответил Буденный.
– Делить нам нечего.
– Случается, что и поспорим, но в конце концов всегда приходим к согласию, - подтвердил Климент Ефремович.
– Что же, выходит, мы правильно поступили, создав Конную армию. Таких армий не было в истории... Да, товарищи, революция ломает все старое, отжившее и выдвигает новые формы организации, в том числе и в военном деле...
– Владимир Ильич задумался, припоминая что-то. Спросил: - С Главкомом о переброске армии на Украину
– Вопрос остался нерешенным. Нам предлагают перевозить армию поездами, а это невозможно.
– Почему?
– Ленин был удивлен. Семен Михайлович заторопился, объясняя:
– Железные дороги разрушены. Мы вот ехали до Москвы, насмотрелись. На станциях нет фуража, даже воды. Не прокормим людей и лошадей, если закупорим их в вагонах.
– И вы так думаете?
– обратился Владимир Ильич к Ворошилову.
– Да. Мы понимаем стремление главного командования как можно быстрей перебросить Конармию, но перевозить по железной дороге нельзя. У нас есть расчеты, подготовленные штабом Кавказского фронта.
– Любопытно послушать.
– Для погрузки людей, лошадей, вооружения нашей армии потребуется девяносто два эшелона по пятьдесят вагонов.
– Переброска автобронеотрядов, авиации, тылов, штабов потребует еще пятнадцать - двадцать эшелонов. Где найти столько вагонов и паровозов? В лучшем случае мы сможем отправлять один эшелон в сутки. Значит, на перевозку армии уйдет четыре месяца.
– Такой срок совершенно неприемлем... А что вы предлагаете?
– Двигаться походом, вместе со всеми обозами. При этом дивизии будут удовлетворять свои потребности за счет местных ресурсов. На марше все части будут находиться под контролем командиров, комиссаров и Реввоенсовета. Мы полностью сохраним боеспособность.
– И сколько же вам потребуется времени?
– Наполовину меньше, чем на переброску по железной дороге.
– Что-то я не совсем понимаю, - нахмурился Владимир Ильич.
– Объясните, пожалуйста, подробнее.
– Про сотника Пешкова расскажи, - напомнил Ворошилову Семен Михайлович.
– Был такой любопытный пример, - улыбнулся Климент Ефремович.
– Сотник царской армии проехал верхом тысячи верст из Средней Азии, из города Верного, до самой Москвы. У него все продумано было. За час переменным аллюром конь осилит восемь верст. В первый день сотник находился в пути три с половиной часа. За спиной - тридцать верст. На другой день - пять часов в пути и два на привал - сорок верст. Третий день самый напряженный: шестьдесят верст за семь ходовых часов плюс три часа на большой привал. Зато следующий день - полный отдых и коню и всаднику. Вот и получилось, что за четверо суток Пешков одолевал сто тридцать верст без особой перегрузки.
– Но это один человек!
– Мы учитываем, Владимир Ильич. Если выдерживать темп Пешкова, мы пройдем тысячу верст за сорок суток. Прибавим еще десять дней на плохую погоду, на стычки с бандитами. Получается пятьдесят суток. Это не четыре месяца.
– Армия придет на фронт целиком, а не отдельными частями, - добавил Буденный.
– На тренированных конях, сплоченная, готовая для удара.
– Все это звучит очень убедительно, - сказал Владимир Ильич.
– Так и передайте Сергею Сергеевичу Каменеву...
Буденный торжествующе глянул на Ворошилова. Владимир Ильич заметил, улыбка тронула краешки губ. Продолжал:
– Каменев очень внимательный человек и нас с вами поймет... А вы, товарищ Ворошилов, насколько я знаю, из рабочих? Вы раньше не были кавалеристом?
– Не доводилось. У Семена Михайловича приобщился.
– Он теперь у нас настоящий красный джигит!
– пошутил Буденный. И, видя, что Ленин отодвинулся от стола, давая понять, что деловой разговор окончен, произнес торжественно: - Дорогой Владимир Ильич, конармейцы прислали с нами свой скромный подарок - вагон сахара и муки. Он сейчас на станции.