На четвертый раз везет

Ингемарсон Кайса

– Развелся несколько лет назад. Детей нет. Если, конечно, не считать его восемнадцатилетних… – Сванте усмехнулся. Реплика не достигла ушей Ральфа.

– Восемнадцатилетних? – переспросила Паула. – Я думала, ей двадцать два…

– Этой последней – да. Кстати, она, кажется, уже не актуальна.

Паула вопросительно подняла брови. Вот и картинка вырисовывается.

– Похоже, праздник солнцестояния не слишком удался. Ральфа представили родителям.

– А они аристократы, да?

Сванте кивнул:

– Порой бунт оказывается непростой штукой.

–

Ты имеешь в виду эту девушку?

– Угу. Папаша не проявил понимания, а Ральф, насколько я знаю, решил, что игра не стоит свеч.

– Большая любовь, ничего не скажешь, – не удержалась Паула.

– По-моему, после бывшей жены о любви речь уже не идет. Похоже, в последние годы он просто пытается компенсировать качество количеством.

– О чем это вы тут сплетничаете? – Ральф вернулся к своим спутникам, не подозревая, что его реплика пришлась весьма кстати.

– Говорим о кино, – быстро ответила Паула, и Сванте кивнул.

– Неужели больше не о чем! – засмеялся Ральф. – Так, пора налить по новой.

Паула, которая и вправду собиралась остаться только на один коктейль, внезапно обнаружила у себя в руках третью порцию джин-тоника. Она уже чувствовала себя весьма навеселе, но после недель напряженной работы это было приятно. Она больше не думала о том, что ей пора домой. Господи, здесь ведь ее начальник! Если он пьет ночью накануне рабочего дня, то, очевидно, позволяет и ей?

Был уже двенадцатый час, но Ральф не выказывал признаков усталости. Сванте же, наоборот, вовсю зевал, и Паула ничуть не удивилась, когда он засобирался домой. Она предприняла слабую попытку присоединиться.

– Мне, наверное, тоже надо идти… – Больше она ничего не успела сказать.

– Конечно, тебе надо идти! – выразительно произнес Ральф. – Но не прямо сейчас. Не можешь же ты бросить меня именно сейчас, когда меня покидает Сванте? – Он посмотрел на нее как брошенный щенок, и Паула заколебалась.

Сванте встал:

– Ну, разбирайтесь сами. Я ухожу. Позвоню завтра, как только выясню все с СФ [24] , – сказал он Ральфу, который лишь кивнул в ответ. – А ты, – обратился он к Пауле, – будь с ним поосторожнее.

Сванте посмотрел на Ральфа, затем снова на Паулу, попрощался и ушел.

При иных обстоятельствах Паулу, возможно, и смутила бы откровенность Сванте, но в данный момент она была не в силах об этом думать. Она просто улыбнулась Ральфу с притворным недоумением:

24

СФ (Svensk Filmindustri) – крупнейшая шведская кинопродюсерская и кинодистрибютерская компания, владеющая, кроме того, сетью кинотеатров.

– Что это он имел в виду? – засмеялась она.

– Представления не имею, – ответил Ральф и тут же принялся рассказывать очередную невероятную историю из мира кино.

В половине двенадцатого бармен сообщил, что теперь бар действительнозакрыт –

на случай, если включенные лампы и запах моющего средства говорят об этом недостаточно ясно. Ральф обнял Паулу за плечи, вышел вместе с ней на улицу и остановился в паре метров от входа. Прежде чем Паула успела что-то сообразить, перед ними остановилось такси. Ральф распахнул перед ней заднюю дверь, затем захлопнул ее, зашел с другой стороны и уселся рядом с ней.

– Ну, какой адрес? – спросил он.

Паула не знала что ответить: что он имеет в виду?

– У тебя нет адреса? – поддел ее Ральф, когда она замялась.

– Э-э… есть. Улица Санкт-Паулсгатан, – медленно ответила она.

– Отлично! – Ральф обратился к шоферу: – Туда и поедем.

* * *

Утром пришлось тяжко, и Паула радовалась, что ее рабочий день начинается только в десять. Целую вечность она сидела, съежившись в ванне, под струей горячей воды, но потом все же заставила себя встать и протянуть руку за полотенцем. Оно оказалось не слишком свежим, и Паула напомнила себе, что пора наведаться в прачечную.

Ровно в десять Паула была на месте, в Сольне. Ральфа в поле зрения не наблюдалось, и, поскольку ничего срочного тоже не было, Паула решила выпить чашку кофе, прежде чем отправиться в гримерку. Спустя сорок пять минут за ней пришла Карина.

– Они как раз закончили сцену номер восемнадцать, – сообщила она. – Ты готова? Мы хотим сразу же перейти к следующей.

Паула поднялась с кресла в гримерке.

– Конечно, надо только одеться, – сказала она. – Вот это, да? – Она сняла с вешалки бежевые брюки и бежевую блузу и показала их костюмерше, которая гладила рубашку.

Улла кивнула. Прежде чем выйти из гримуборной, Паула бросила взгляд в зеркало, высившееся до самого потолка. Вид у нее был ужасный – или, вернее сказать, никакой. Сандра, должно быть, непростой человек, но вкус у нее так себе, подумала Паула, следуя за Кариной в студию.

Первым, кого она увидела, был Ральфа, который разговаривал с Генриэттой. Заметив Паулу, он завершил беседу и подошел к ней.

– И как чувствует себя Паула? – спросил он улыбаясь.

– Хорошо, – ответила она. – Точнее… так себе.

Ральф засмеялся. Как будто ничего не произошло! Вот именно, будто ничего не произошло… да что же это такое? Ведь ничего и в самом деле не произошло! Ральф вел себя вполне разумно. Он проводил домой коллегу – в завершение приятного, абсолютно невинного вечера в баре. Как истинный джентльмен, он назвал ее адрес в такси первым, чтобы затем продолжить путь домой. Поцелуй на прощание, – совершенно дружеский, – и вечер подошел к концу.

Ничего не произошло, повторяла себе Паула, но ее не покидало воспоминание о поцелуе, который, если подумать, не был таким уж дружеским. Осознание того, что прервал поцелуй он, что это он выпроводил ее из такси, хотя не мог не почувствовать ее заинтересованности, унижало ее в собственных глазах. Она не любила показывать свои чувства, а тем более когда неизвестно, чем все кончится.