На чужом поле

Корепанов Алексей Яковлевич

Я пожал плечами.

– Проверяйте. Но у меня документы на чужое имя. Поддельные. Совсем недавно изготовленные. Я не Гор Линест Врондис, под этим именем меня здесь не знают. Впрочем, и под любым другим тоже. Но я с вами. Хочу помочь прикончить прелестных крошек.

– Та-ак ...
– Оль забарабанил пальцами по столу.
– Стод, что будем делать?

Стод прошелся по комнате, не выпуская меня из поля зрения.

– Поддельные бумаги не аргумент. Ни за, ни против, - рассудительно проговорил он, ожесточенно потирая подбородок.
– Знаю я кое-кого с поддельными документами. Вполне

надежные люди. Опять же Терий его знает. И вообще Терий знает больше, чем мы. Надо передать по цепочке.

– Да говорю же, ничего это не даст, - вмешался я.
– И имя вымышленное, и о прошлом моем ничего не выясните. Гарантирую. Предположим, это тоже секрет. Главное-то что? Главное ведь - определить, разделяю ли я ваши убеждения, готов ли бороться вместе с вами. Можно это определить или нет?

Стод резко остановился.

– Он прав, Оль. Главное - убедиться, что он никакого отношения к стражам не имеет.

– Верно, - согласился Оль.
– Очень верно. Еще раз извини, Гор, но придется посидеть здесь немного. И дверь я закрою. Стод останется в коридоре, а я быстренько вернусь. Иначе никак нельзя.

– Не надо извиняться, я все понимаю. И на вашем месте поступил бы так же, - вздохнув, ответил я.

Они вышли и заперли дверь. Я сел на диван и прислушался, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук из-за стен, но вокруг стояла, как говорится, мертвая тишина.

Оставалось только удивляться, как этим парням, не имеющим никакого опыта конспиративной работы, удалось создать разветвленную и строго засекреченную организацию. Как они, воспитанные с детства в духе почитания монарха, являвшегося земным олицетворением небесных сил, решились на столь не угодное императору, а значит, и богу дело, как покушение на атомное могущество Корвенсака? Жажда жизни оказалась сильней веры в бога? Чаша жизни перевесила чашу загробного воздаяния? Кто-то ведь первым решил для себя, что лучше хорошая жизнь здесь, на земле, чем проблематичное существование после смерти, о котором никто из живых ничего не знает, а мертвые не шлют никаких вестей. Кто-то решил, и зажег других, и все больше становилось убежденных в том, что лучше жить здесь и сейчас без непрерывной угрозы атомной смерти, чем там, в неведомом мире, которого, возможно, и вовсе не существует. И возникла организация... Или все происходило совсем по-другому?

Я уже начал подумывать, что заключение мое продлится до утра, когда дверь распахнулась и Стод с Олем осторожно внесли в комнату опутанный проводами тяжелый аппарат.

– Это, конечно, детектор лжи, - поднимаясь, сказал я.

– Он самый, - подтвердил Оль и взгромоздил аппарат на стол.

Стод распутал провода, закрепил на моей голове и запястьях блестящие прохладные обручи.

– Задаем только один вопрос, - предупредил Оль, согнувшись над аппаратом.
– Твоих секретов нам не надо, поэтому только один вопрос.

– Валяй, спрашивай, - согласился я.
– Спрашивай, не есть ли я переодетый тайный страж общественного спокойствия.

Я не волновался. Если детекторы лжи в этом государстве работали исправно - в в этом убеждал случай с членом Совета сорока пяти, - то мне ничего не угрожало.

– Так и спросим, - сказал Оль.
– Скажи, Гор,

только искренне, имеешь ли ты какое-то отношение к стражам?

Он и Стод уставились на детектор, а я неторопливо ответил:

– Совершенно искренне заявляю, что не имел и не имею ни малейшего отношения к стражам общественного спокойствия. Совершенно искренне заявляю, что хочу вместе с вами попытаться ликвидировать атомные заряды, расположенные под императорским дворцом и тем самым устранить угрозу уничтожения Страны.

– Пррядок!
– успокоенно сказал Оль.
– Готов в очередной раз принести извинения.

– А я готов в очередной раз ответить, что извиняться не надо.

Такова жизнь.

Стод собрал обручи и провода, Оль просветлел лицом, но тут же, словно спохватившись, нахмурился.

– Гор, еще раз повторяю: ни с кем никаких разговоров. Будем молча

делать каждый свое дело, а в нужное время встретимся в нужном

месте. А увидишь меня на улице, или его увидишь - не узнавай. Понял?

Сейчас Стод тебя проводит. Повезут тебя опять с повязкой. Кстати,

для твоего же удобства - в случае чего, никакой детектор тебя ни в

чем не уличит. Ты ведь действительно не знаешь и знать не будешь,

где был.

– Между прочим, Гор, - вступил в разговор Стод.
– Удостоверение-то немалые деньги стоит. Где взял столько? Это я уже без детектора.

Я рассказал о Лон и типе в темных очках.

– Подожди.

Стод вышел в другую комнату и вернулся с пачкой синих бумажек с изображением императора.

– Это не от меня - от организации. Из фонда помощи, - пояснил он, протягивая мне деньги.
– Бери, фонд у нас солидный.

– Спасибо.
– Я засунул деньги в задний карман джинсов.
– Когда нужно вернуть?

– Это фонд помощи, - повторил Стод.
– Никто ничего не должен возвращать. Это же для своих.

– В таком случае, вдвойне спасибо. Кстати, почему вы сразу не додумались проверять своих людей на детекторах? Тогда бы и ошибок не было, как со мной. Ведь меня-то вы хотели отправить на тот свет только руководствуясь своими субъективными впечатлениями.

А ведь гораздо полезней для дела использовать детектор, если возникают какие-то подозрения или сомнения.

– Дело в том, Гор, что к нам никто не просится, - веско ответил

Оль.
– Потому что, кроме нас самих, о нас никто ничего не знает.

Мы сами отбираем людей. Тебе что, это неизвестно?

Он с подозрением посмотрел на меня и я поспешно спросил:

– А нападения на стражей? Кому-то ведь там, во дворце, не может

не придти в голову мысль о существовании организованной оппозиции.

– Не приходит такая мысль, - отрезал Оль.
– Это мне доподлинно известно. Уголовники шалят.

– Ладно, - сказал я.
– Хорошо, коли так.

– И хватит вопросов.
– Оль хлопнул по столу.
– Каждый знает свое дело. Машина ждет.

Я кивнул на прощанье и вслед за Стодом направился к двери.

– А все-таки зачем ты к Тинту лез с разговорами?
– спросил вдогонку Оль.

– Каждый знает свое дело, - улыбнулся я.
– А вообще проверял, не страдает ли паренек болтливостью. Императора-то поругивает.