На далеких окраинах
Шрифт:
За этим двором узкая тропинка выводит зигзагами на старую Ниазбекскую дорогу. Тут уже попадаются кое-какие жилые сакли, на порогах которых, под рогожными навесами, два-три старика торгуют, сидя за своими самоварами.
Марфа Васильевна на полных рысях подъехала к краю обрыва и взглянула вниз. Она остановилась как раз около гробницы, и ее Бельчик, вытянув свою умную голову, осторожно обнюхивал причудливо завитые рога горного барана,
Утренний туман еще не разошелся и внизу ничего не было видно, кроме
Марфа Васильевна тронула хлыстом лошадь, подобрала поводья и осторожно стала спускаться по едва заметной обрывистой тропинке.
Бельчик красиво переступал с камня на камень, похрапывая и насторожив уши. Наездница не решилась воспользоваться подозрительными остатками моста и поехала вброд, выбрав место, где вода не так уже бойко рвалась, стиснутая крутыми берегами.
Когда она выбралась на ту сторону, то увидела под одним из карагачей белый китель Батогова, спокойно идущего к ней навстречу.
— Ну, спасибо, что приехали, — начала она первая и весело протянула ему руку.
— Приехал... — начал Батогов и запнулся. Он теперь только разглядел, что за красавица стояла перед его глазами.
— Вы меня, пожалуйста, извините, что я так просто отнеслась к вам. Хоть, впрочем, тот случай дал мне право, во-первых, поблагодарить вас, а во-вторых, попытаться покороче с вами познакомиться.
— Помилуйте, Марфа Васильевна, да это с моей стороны совсем ничего, — он чуть было не сказал «наплевать», но спохватился и подумал: — Вот гостинодворскую-то глупость отмочил, не хуже Хмурова.
— Нет, как же ничего... — начала Марфа Васильевна и тоже подумала: — Фу, какая же я дура стала.
Оба стояли друг против друга и молчали. Оба решительно не знали, о чем говорить.
— Если бы попрямее дело повести, — думал Батогов. — А то эти подступы, да обходы... Марфа Васильевна, да вы бы слезли с лошади, — произнес он вслух.
— Бельчик не уйдет? — спросила Марфа Васильевна, а хотела сказать: — Это с какой стати?..
— Я его привяжу, — сказал Батогов и подставил руки, чтобы принять наездницу.
Марфа Васильевна слезла с лошади.
Батогов, снимая с седла красавицу, слегка прижал ее и почувствовал, как под ее корсетом что-то усиленно толкалось.
— Как тут прохладно... — начала Марфа Васильевна и шагнула вперед, не стараясь освободиться от услуг Батогова, который все еще поддерживал ее, хотя она давно уже прочно стояла на земле. Это немного ободрило Батогова.
В таком положении они прошли несколько шагов и остановились у самого ствола ближайшего карагача.
— Это я вырезала, давно уже как-то, — показала Марфа Васильевна на корявой поверхности дерева какие-то царапины.
— Где? — спросил Батогов и наклонился, чтобы рассмотреть поближе.
Она тоже наклонилась: и оба они, пристально, все более
Тогда они разглядели, в чем дело.
— Тюра, — произнес Юсупка-джигит, высунув свою голову из-за стенки двора.
Марфа Васильевна вздрогнула от этой неожиданности и опомнилась.
— Что тебе нужно, чертова голова? — крикнул Батогов и взялся было за нагайку.
— Гляди, нехороший человек пришел, — сказал Юсуп и показал рукой.
На том берегу, шагах в двадцати не более, стояли доктор и Брилло. Лошади их были покрыты пеной и от них валил беловатый пар.
— А, мерзавец! Теперь ты мне попался!.. — захрипел рыжий артиллерист и поднял револьвер.
Пуля щелкнула об кору дерева у самой головы Батогова, как раз в то место, которое с таким вниманием разглядывалось минуту тому назад.
— А, так вот ты какая гадина! — крикнул ему в ответ Батогов и отбежал несколько шагов от Марфы Васильевны.
Первая идея, мелькнувшая у него в голове, была та, что вторая пуля, направленная в него, может попасть в красавицу.
— Юсуп, подай пистолеты, — крикнул Батогов и, сжав кулаки, стал дожидаться рыжего артиллериста, который рванулся на своем коне к Батогову и чуть не вылетел из седла, перебираясь через ручей.
В эту минуту страшный крик Юсупа покрыл собой общую сумятицу.
— Карак, карак! — кричал он и бросился отвязывать лошадей.
Батогов оглянулся, и его привычный глаз сразу увидел и оценил опасность.
Прямо на них, от Ниазбекской дороги, неслись страшные всадники. Много их было, и Батогов ясно видел, что о схватке нечего и думать, а надо удирать и удирать попроворнее.
— Юсуп, спасай марджу, — сказал он своему джигиту спокойным голосом и схватил Марфу Васильевну, словно в ней было не более десяти фунтов, приподнял ее и посадил на седло.
Юсуп схватил за поводья Бельчика, плотно прижался к нему своей лошадью и пронзительно гикнул. Обе лошади с места ринулись в карьер. У самого арыка джигит повторил свой ужасный гик, и кони, сделав громадный скачок, перенеслись через ручей и поскакали дальше.
Доктор прежде всех заметил опасность и, оставаясь на той стороне, поспешил воспользоваться выгодами своего положения. Он уже выскакал на обрыв и несся по большой дороге.
Как волк, окруженный стаей собак, оскалив зубы, поджав хвост, вертится во все стороны, так Батогов крутился на своем Орлике, отыскивая себе путь к отступлению. Собрав все свое присутствие духа, он озирался кругом, грозя револьвером.
Он видел, как окружили рыжего артиллериста, как мелькнули в воздухе его ноги со шпорами, там, где за секунду была видна его рыжая голова. Он видел, как несколько всадников в кольчугах пытались отрезать дорогу его Юсупу.