На день погребения моего
Шрифт:
Сейчас в комнате не слышны были какие-либо звуки, даже шум океана, хотя окна выходили на высокие, терзаемые лунным светом волны. В свете луны, вопреки силе притяжения, стоял силуэт, без лица, без рук, следя за ним, словно спустя мгновение заговорит. Они ждали этого в необычайно герметичной тишине комнаты — встревоженный Векторист и этот призрак Плеяды Лафрисе. Связано ли это с тем, что он выпил? Должен ли он начать разговор с пеньюаром?
Под шум далекого пульса моря, среди удлиненных предостерегающих теней, он вернулся в отель и увидел, что в его постели кто-то порылся, правда, это заняло бы не больше минуты, и его первая мысль была о Скарсдейле
— Мы их видели, — сказала Эжени. — Это была политическая полиция. Они думают, что ты — один из нас. Благодаря нам ты теперь — нигилист вне закона.
— Всё в порядке, — сказал Кит. — В любом случае, я всегда планировал прийти к чему-то подобному. Они вас не потревожили, ребята?
— Мы знаем друг друга, — ответил Поликарп. — Это особая игра, в которую все мы играем. На фоне зарева в сумерках будущего Европы нет особого смысла притворяться, что печешься о дне насущном, знаешь ли, все ждут. Все просто ждут.
— Во Франции, — сказал Дени, — толкуют о Том, Кто Должен Прийти. Это не Мессия. Это не возвращение Христа или Наполеона. Это не был генерал Буланже. Его нельзя назвать. Несмотря на это, нужно быть на редкость оторванным от действительности умственно или физически, чтобы не чувствовать Его приближения. И не знать, что Он несет. Какую смерть и какое преображение.
— Мы здесь ждем, в отличие от французов, не Наполеона, ничего человеческого, мы — заложники, ожидающие наступления некоего военного Часа, когда бы генштаб ни решил, что этот час пробил.
— Разве не предполагается, что Бельгия будет нейтральной?
— Zeker, безусловно, — он пожал плечами, — существует даже Соглашение, так что нас наверняка завоюет минимум одна из подписавших его сторон, разве не для этого заключают Договора о нейтралитете? У каждой из Сил свой план относительно нас. Фон Шлиффен, например, хочет выслать тридцать две немецких дивизии против наших, предположим, шести. Вильгельм предложил Леопольду часть Франции, старинное герцогство Бургундское, если при наступлении фантастического момента мы сдадим все свои знаменитые снарядостойкие форты и не взорвем железную дорогу — маленькая Бельгия снова займется тем, что у нее получается лучше всего, правильно предлагая свои низины, готовые для сражений, сапогам, копытам, железным колесам, первой попав в будущее, которое никто в Европе не может предвидеть, воображая лишь учения для клерков.
— Представьте Бельгию фигурой на доске. Не случайно так много международных шахматных турниров проходят здесь, в Остенде. Если шахматы — война в миниатюре...вероятно, подразумевается, что Бельгия станет первой жертвой во всеобщем конфликте...но всё же здесь, вероятно, не получится, как в гамбите, осуществить контратаку, поскольку гамбит можно отклонить, а кто откажется взять Бельгию?
— Значит...это как Колорадо, с изменением знака — ее отрицательная высота, эта жизнь ниже уровня моря, нечто подобное?
Фату стояла рядом с ним и смотрела снизу вверх сквозь ресницы:
— Это скорбь предчувствия, Кит.
В следующий раз он увидел Плеяду Лафрисе в кафе-ресторане на Плас д'Армез. Лишь намного позже он додумался задать себе вопрос, не подстроила ли она эту случайную встречу. На ней было платье из ткани подесуа цвета бледной фиалки и шляпа столь обольстительная, что спустя мгновение Кит с удивлением понял, что у него эрекция. Изучение этих вопросов еще находилось на начальной стадии, лишь несколько смелых первопроходцев вроде барона фон Крафт-Эббинга решились заглянуть в странную и причудливо
— Это? Их можно найти в любой шляпной мастерской, стоят буквально су.
— О. Я, должно быть, засмотрелся. Что случилось с вами прошлой ночью?
— Идемте. Можете угостить меня пивом «Ламбик».
Заведение напоминало музей майонеза. Было время расцвета культа майонеза, огромные экспозиции этой маслянистой эмульсии можно было встретить на каждом шагу. Гроздья винограда гренаш в майонезе, окруженные тарелками с копченой индейкой и языком, пылающим красным цветом, меньше отсылок к подлинной еде, которую они должны были изменить, содержали горы майонеза «Шантийи», тянущиеся вверх не восприимчивыми к гравитации пиками, хрупкие, как облачка, а рядом вздымались массы зеленого майонеза, чаши кипяченого майонеза, майонез, запеченный в виде суфле, не говоря уж о ряде не совсем успешных майонезов неясной национальной принадлежности, иногда выдаваемых за что-то другое, властвовали на каждом углу.
— Что вам известно о Ля Майонезе? — поинтересовалась она.
Он пожал плечами:
— Наверное, на уровне «Aux armes, citoyens», «Вперед, сыны отчизны милой».
Но она нахмурилась, такой серьезной он ее видел редко.
— Майонез, — объяснила Плеяда, — проистекает из морального убожества двора Людовика XV — для Бельгии такое сходство неудивительно. Двор Леопольда похож на двор Людовика, разница лишь во времени, а что такое время? Оба они — радикально заблудшие мужчины, поддерживающие свою власть с помощью угнетения невиновных. Клео де Мерод можно с успехом сравнить с маркизой де Помпадур. Невропатологи распознают у обоих королей желание создать автономный мир и жить в нем, что позволило бы им продолжать наносить огромный урон миру, в котором вынуждены жить все остальные.
— Соус изобрел для пресыщенных рецепторов придворных герцог де Ришелье, сначала он был известен под названием «махонес» в честь Махона, главного порта Менорки, где герцог в 1756 году одержал сомнительную победу над злополучным адмиралом Бингом. По сути, Ришелье был наркодилером и сутенером Бинга, известен тем, что у него имелись рецепты опиума на все случаи жизни, также ему приписывают распространение во Франции шпанской мушки, — она нарочито посмотрела на брюки Кита. — Что общего у афродизиака с майонезом? Насекомых нужно собрать и умертвить с помощью паров уксуса, акцент на живых или недавно живых существах — желток, пожалуй, воспринимается как сознающая сущность: повара расскажут о разбивании, взбивании, связывании, проникновении, подчинении, покорении. Несомненно, в майонезе присутствует аспект садизма. Это нужно признать.
Кит уже был немного озадачен:
— Он всегда поражал меня какой-то своей, что ли...мягкостью?
— Пока не присмотритесь повнимательнее. Горчица, например, горчица и шпанская мушка, не так ли, n'est-ce pas? Обе будоражат кровь. Заставляют пылать кожу. Горчица — общеизвестное средство для возрождения неудачного майонеза, а шпанские мушки возвращают пропавшее желание.
— Вы много думаете о майонезе, мадемуазель.
— Давайте встретимся сегодня ночью, — вдруг неистово прошептала она, — на Майонезной Фабрике, и вы, возможно, поймете то, что дано узнать лишь немногим. Вас будет ждать экипаж.