На дне могилы (Обреченная на раннюю могилу)
Шрифт:
— Руки прочь от моей жены!
Напрягшись всем телом, я обернулась, не веря своим ушам. Сквозь открытую дверь ясно виден был взбегающий на крыльцо Грегор. Кости быстро встал между мною и им. Я скорее почувствовала, чем увидела, как скользнул к нам Менчерес.
— Тебе здесь не рады, Ночной Хват, — проговорил он с леденящей любезностью.
— Менчерес, — Грегор холодно скривил губы, — ты думал, что победил, лишив ее памяти и заперев меня на столько лет, но ты проиграл. Всем уже известно, что мы с Кэтрин связаны, а наш закон говорит, что нельзя
Грегор говорил правду. И как я об этом не подумала? И как не вспомнил об этом тысячелетний вампир рядом со мной? Проклятие, где же пресловутое Провидение Менчереса, когда оно нужнее всего?
— Для меня нет оскорбления хуже, чем называться твоей женой, — проскрежетала я. — Где моя мать, Грегор?
Влад тоже придвинулся ближе. Если бы Грегор осмелился напасть при нем и Менчересе, его мигом обездвижили бы и испепелили.
Может, этот вечер все-таки окажется праздничным?
— Острый язычок только усугубит ожидающее тебя наказание, — ответил Грегор, врываясь в дом.
Кости вдруг улыбнулся и медленно погладил меня по плечу.
— Так тебе не нравится ее язычок? Вот странно, а я его так люблю!
Грегор в ярости рванулся вперед — и замер. Бросил опасливый взгляд на Менчереса и Кости… и сочно расхохотался.
— Нет, — сказал он. — Я не нанесу первого удара при всеобщем перемирии. Мы с тобой еще встретимся, chien, но не сегодня. Собственно, я пришел, чтобы вручить Кэтрин подарок.
Родни, локтями расталкивая гостей, бросился к нему. В его взгляде, обращенном на Грегора, сверкала ненависть, немногим слабее моей. Грегор не дрогнул. Он с улыбкой оглянулся на женщину, подходившую к дому. На ней было красное платье с белой меховой накидкой. И в руках она держала поводок, на другом конце которого полз за ней еще один вампир.
— Ты мертва? — не веря себе, выговорила я.
Женщина с каштановыми волосами рассмеялась:
— Oui, Кэтрин. Кому и знать, как не тебе, ведь ты сама меня убила. Только ты допустила ошибку. Прежде чем убить, напоила меня вампирской кровью, а потом отослала обратно к Грегору, оставив голову на плечах. Мерси. Иначе ему не удалось бы поднять меня как гуля.
Все это Каннель проговорила с мерзкой усмешкой на губах. А мне хотелось закатить самой себе затрещину. Ну конечно! Каннель проглотила несколько капель крови Джэна, прежде чем я ударила ее в сердце. Грегор наверняка узнал об этом, копаясь в моих сновидениях, так же как узнал множество других подробностей. Каннель мечтала стать вампиром, а вышло так, что я помогла ей вместо этого стать гулем.
Каннель пнула ногой скорчившегося рядом с ней вампира. Я опустила взгляд, увидела длинные волосы, скрывавшие лицо женщины… и кровь во мне застыла.
— Нет, — прошептала я.
Женщина подняла голову, открыв лицо, — и я рванулась вперед:
— Мама!
Кости отдернул меня назад.
Я забилась, отчаянно рвалась к ней и ужасалась зеленому блеску в голубых недавно глазах.
— Кэтрин, — ее голос
— Кости, пусти!
Он только сильнее ухватил меня и оттянул назад. Рядом Ниггер так же крепко держал Родни, а гуль осыпал Грегора проклятиями. Менчерес шагнул вперед и чуть не упер палец в грудь Грегора:
— Что это значит?
Грегор смеялся, откинув голову:
— Это подарок моей жене. Видишь, как я милосерден. Теперь мать навеки будет при Кэтрин… когда моей верной Каннель больше не понадобится служанка.
Каннель с усмешкой пнула мою мать в лицо. Та упала.
— За это я убью тебя, Грегор!
В ушах у меня загудело. Сперва показалось, что это отзвук ударов моих кулаков о Кости, который напрягал все силы, удерживая меня. Но скоро я поняла, что звук исходит изнутри.
Каннель выпучила глаза. В толпе удивленно переговаривались. Аполлион протиснулся вперед и ожег меня взглядом.
— У нее бьется сердце! Что это за трюк?
Не знаю, кто нанес первый удар, но вскоре кругом закипела драка. Аполлион и другие упыри с криками пробивались ко мне.
Кости рявкнул:
— Забери ее отсюда! — толкнул меня в руки Влада и бросился в свалку.
Влад вцепился в меня и стал отступать. Менчерес принялся расставлять свои силовые сети в попытке предотвратить побоище, но здесь было слишком много могущественных неумерших, и сковать всех оказалось ему не по силам. В воздухе звенели крики, стычки становились все ожесточеннее, и наконец вспыхнуло пламя: это Влад решил расчистить выход. Вокруг нас встала огненная стена, а Цепеш взмыл прямо вверх, крепко прижав меня к себе. В тот же миг потолок над нашими головами взорвался. Следующий этаж, крыша — и вот уже над нами только ночное небо.
— Ни за что их не брошу! — вопила я, пролетая сквозь дыру в перекрытии.
— Другого выхода нет, — пробормотал Влад, стискивая меня так, что при жизни меня бы уже стошнило.
Бум. Бум. Бум. Сердце все так же билось у меня в груди. От ударов закружилась голова: всего за неделю я успела забыть это ощущение. Мы удалялись от дома, а перед глазами у меня пробегала вереница образов. Мама. Господи, мама! Превратили в вампира. Таскают на поводке и пинают. Кости бросается в схватку. Смеющийся Грегор.
— Менчерес разберется, — сказал Влад. Вернее, прокричал сквозь ветер, свистевший в ушах от скорости. За нами, как за кометой, развевался огненный хвост. — Но ты, с твоей ненавистью к Грегору и необъяснимым сердцебиением, ему бы только помешала. Если бы ты осталась, там перебили бы половину гостей.
Мне хотелось вывернуться у него из рук и вернуться к дому, но в словах Влада заключалась горькая правда. В который раз тем, кого я любила, было лучше без меня.
Открыв глаза, я по кусочкам осознавала происходящее. Первое: я на заднем сиденье машины. Второе: кажется, она стоит. Третье: я жадно присосалась к горлу, и это горло — не Кости.