На дороге стоит – дороги спрашивает
Шрифт:
– Пойдём смотреть верши, – вспомнил я о ждущем нас внизу, в реке, улове.
– Рано! Да и прозябнем слишком. Смотри, какой плотный туман стоит над водой.
– Тогда соснём часок-другой.
– Давай.
Как сражённые неслышимой пулемётной очередью, повалились мы
– Кажется, мы проспали улов, – потухшим голосом произнёс мой друг.
Подняли из проранов снасти: в одной верше трепыхались два малорослых окунька, в другой – серебрилась несколько плотвиц и карабкались по ивовым прутьям пучеглазые раки. Плотина наша в нескольких местах развалилась, вода шла сплошным потоком по всей длине каменной преграды.
– Улов не столь и важен. Зато какая ночь позади, – примирительно рассуждал Генка. С этим трудно было спорить. Знатная ночь случилась для двоих романтически настроенных мальчишек в канун страшной – истребительной, но победоносной – войны. Катился ко второй, роковой, половине июнь сорок первого года.
На другой день последовала компенсация-вознаграждение за скудный улов на каменной, осыпавшейся под напором быстрых упругих речных струй запруде у Старого Бадеева. Возмещение, можно предполагать, случилось по указанию высших, способных на такое сил. Напротив кузни Конновых, под сенью громадных осокорей, мы пытались в густой тине, разросшейся у берега, загонять в ивовые бельевые корзины рыбёшку, а она, глупая, всё никак не шла в эту приспособленную для рыбной ловли снасть. И вдруг не помню, кто первый
– Линь, боль-шу-ший!
Не успел второй рыбак подосадовать, что не к нему пришла удача, как в корзине, которую он выкинул на длину рук перед собой и начал бузовать в гущу тины ногами, затрепыхался большущий линь – скользкий, покрытый серо-зелёной слизью, увесистый. На берегу, прыгая от радости, сравнивали, измеряли прутиком пойманных линей. Они были – ну как две капли воды. Запомнилось это удивительное везение, не позволившее двум мальчикам-друзьям ни огорчиться, ни завидовать друг другу.
В живородном садике на доращивании
(двойной портрет в интерьере)
Во дворце культуры моторостроительного завода поэт Валентин Берестов вёл наставнические занятия с немногочисленными участниками литобъединения. С его голоса мне довелось освоить некоторые принципы стихосложения – основу поэтической грамотности, за что признателен доброжелательству, профессиональной основательности Валентина Дмитриевича. Он, как правило, не натаскивал студийцев, начинающих стихотворцев, а направлял, подталкивал к самостоятельности, ставя трудные задачи. Как-то Берестов попросил записать за ним следующую максиму: «Прекрасное есть истина, выраженная в совершенных художественных образах», а затем чётко сформулировал задание на дом:
– Попробуйте, друзья, в свободной поэтической форме дать конкретный, не заимствованный у других, образ прекрасного.
– Когда приносить опус? – игриво вопросил я.