На двух ногах
Шрифт:
Там с пленительных чресл любовный стекает мёд,
Там зелёный шёлк к кисельному дну прилип
И в зелёный бархат обернут небесный свод.
Там у птиц на перьях не счесть удивлённых глаз,
И во лбу слоновьем одинокий горит алмаз,
И лелеет проказник пышнейшую из проказ,
И святой презрел чудеса.
Там столетний сверчок поселился
На сырых полях не сосчитать огней,
Всё пронзительней ветер, всё круче и всё страшней
Поворот молитвенного колеса.
Говорят, есть на востоке зверь крупнее иных зверей,
По нему англичане палили из батарей,
Говорят, он ходил в ночи вокруг лагерей,
Звал солдат голосами их матерей,
И они уходили в ночь,
Сам полковник Моран стрелял по нему с руки,
Снаряжал капканы и шёлковые силки,
Караулил в палатке, стиснувши кулаки,
Сыпал порох на полку, взводил курки,
И ничем не сумел помочь.
Говорят, что полковник после сошёл с ума,
Толковал, мол, в Лондоне вечно царит зима,
На востоке, мол, свет, а тут, мол, сплошная тьма
И нищает великий дух.
Говорят, он плакал, взыскуя молочных рек,
Он бродил, не в силах сомкнуть воспалённых век,
А потом прирезал несколько человек,
В основном – припортовых шлюх.
Говорят, его искали, но не нашли:
Он ушёл во мрак, исчез в голубой дали –
Там в порту скрипят торговые корабли,
Чайные клипера.
Там на тёмном дне морской анемон поник,
Так у каждой рыбы крепкий спинной плавник
И по три пера.
Говорят, на востоке тот зверь до сих пор живёт,
Он свистит в норе и скачет ночной тропой.
Говорят, он тревожит поверхность молочных вод
И ломает хребты паломникам, бредущим на водопой.
Говорят, на востоке всякие твари едят из рук,
И пустой тростник издаёт неприличный звук,
И растёт гора из чистого серебра,
Говорят, там раджа подарил огромный рубин
Дотянувшему до утра.
Говорят, на востоке каждый вздох оставляет след,
Там змея в траве обживает пустой скелет,
Пышнобёдрый буйвол вызванивает рассвет
Колокольцами на рогах...
Говорят, что этого зверя убить нельзя,
Что сойдёт с ума глядевший ему в глаза,
Говорят ещё, он ходит на двух ногах...
Газели
1.
Кто соловей при свете дня, тот козодой в полночный час,
Он в алых зарослях огня прокладывает тайный лаз,
Он доит коз в чащобах роз, в уколах золотистых ос,
Вложив раздвоенный язык в озёра слёз, в ресницы глаз,
В глазницы глаз, поскольку синь в них выел купорос небес,
Он расплетает свой кушак, он греко-римский парафраз,
Он выбирает лучший мёд из самых потаённых сот,
Он оплетает как лоза долины, скрытые для нас,
Где сонный сок роняет мак на берега медвяных рек,
Ты раздираешь влажный мох, зверообразный козопас.
К тебе, раскрыв цветущий пах, взывает каждый медонос,
Чью сердцевину выел страх, не оставляя про запас...
О кто б не бросился на зов, летучей доблестью крылат,
Из наших замкнутых миров, чей млечный свет давно угас,
К тебе, о нежный садовод, тяжёлых пчёл сестра и брат...
Ах, этот двуединый сон, в нём гибнут лучшие из нас!
2.
Он выкатывает огненные шары, он творит миры.
Он строит потайные сады, изнемогающие от жары,
Но когда смолкает жаворонок его и безумствует соловей,
Он обходит погружённые в сон дома и заглядывает во дворы.
И люди выходят, закрыв глаза, вытянув руки вперёд,
Так, словно в пустые ладони ты вкладываешь дары,
И зеленоватый ломтик луны вползает на небосвод,
И стелет лунный свет на поля призрачные ковры.
Они наводят мосты, их тела пусты, они уходят к луне.