На двух ногах
Шрифт:
Фантастическая биография женщины
Погляди, вот женщина, которой 79 лет,
она никогда не состарится и никогда не умрёт,
у неё было 200 любовников, но только один – поэт,
но ей был милей пилот
блестящего космического корабля, улетевшего на луну,
он до сих пор
из разбитого модуля, покорёженного металла,
вплавленный в лунный лёд,
в лунный свет,
глядит на землю – но видит её одну,
единственную из людей...
А тот, который поэт, естественно, тот поёт
до сих пор, о том, что она никогда не умрёт,
ни в семьдесят девять, ни в сто семьдесят девять лет,
потому что он
сделал её бессмертной – каждый её ноготок,
крашенный ярким лаком,
каждый сустав, нежную кожу её,
светящуюся в темноте,
о как ты прекрасна, возлюбленная моя,
как ты прекрасна, и нет на тебе пятна,
а она
не слушает ни хрена,
всё смотрит вверх, туда, где встаёт луна,
багрова, ряба, страшна
в ужасной своей наготе.
...так, она
Она лет на двадцать его моложе,
у неё такая нежная кожа,
её мучают страхи, сушняк, головные боли,
она предрасположена к алкоголю,
он встаёт, ёжась от холода, проходит в кухню, возвращается, приносит ей воды,
она пьёт, стуча зубами о край стакана,
в окне зима, из облачного кармана
выглядывает одинокий лучик звезды.
Её уже показывают по второму каналу,
ей звонят какие-то незнакомые люди,
она плачет, говорит, что больше не будет...
Он думает, – боже мой, если я умру
первым, на кого я её покину,
кто ей сварит кофе, укроет спину,
она засыпает только к утру.
Здесь у нас если и можно выжить, то лишь вдвоём,
взявшись за руки, глядя
в пламенеющий окоём...
Он думает – надо бы позвонить одному своему другу,
поговорить насчёт неё. Она во сне
плывёт по зелёному лугу...
Он, наверное, выживет, потому что нужен,
ибо все мы от тех зависим, которым служим,
она – потому что его сильней.
Что ей неземная слава, ледяная эта дева,
если ей надо удержать его на краю распада,
ибо если бы она не маялась, не плакала, не опять за своё, не ходила налево,
он бы глядел во мрак и не отводил взгляда.
Он её полюбил за наружную красоту...
Он её полюбил за наружную красоту,
Неудачный брак, леденец во рту,
Чистоту всех отверстий и духовную чистоту.
Вот она ступает с ним рядом, сама собой,
Заводная кукла с припухшей нижней губой,
Ей ещё не знаком гормональный сбой,
Её ноги длины, а изгиб спины (как он каждый раз убеждается в этом) розовый и голубой.
Она не выщипывает усы, её желудок работает, как часы,
И ему даже нравится, что она не умеет готовить ничего, кроме жареной колбасы.
Они идут вдоль берега моря, где соль истачивает чужие кости, лежащие на дне,
Где чайка, подпрыгивая на волне, отслеживает тень рыбы, плывущую в глубине,
Где рыбак сидит на молу, начинаясь на букву "м",
Поскольку ничего не ловит, но и пришёл не за тем.
Погляди, говорит он, вот мы, а дальше – всё, что не мы,
Мне приснился сон, что я один, я проснулся в слезах,
У тебя такие нежные гланды, говорит он, я схожу с ума...
Она молчит, поскольку знает сама, –
у неё красивая печень, которой на пользу сухое вино
(впрочем, сама она предпочитает коньяк), и крепкие мышцы ног,
её почки распускаются, как цветы,
её мальпигиевы клубочки
чисты.
Он говорит – погляди, какой вечер, какие облака над морем, зелёная звезда, вода,
Жаль, что портит окрестный пейзаж та женщина, бредущая неизвестно куда,