На горах (Книга 1, часть 2)
Шрифт:
У Марка Данилыча, еще не видя редких икон, глаза разгорелись.
– За мной оставь, Герасим Силыч, пожалуйста за мной,- стал он просить Чубалова.- А ежели другому уступишь, и знать тебя не хочу, и на глаза тогда мне не кажись... Слышишь?
– Слышу, Марко Данилыч,- сказал Чубалов.- Отчего ж не сделать для вас удовольствия?.. На то и выменены, чтоб предоставить их кому надобность случится или кто хорошую цену даст.
– А ведь дорого, поди, возьмешь? Слупишь так, что после дома не скажешься,- с усмешкой молвил ему Смолокуров.
– Дешево взять нельзя,-
– Ну ладно, ладно... За деньгами не постою, ежель полюбятся,- самодовольно улыбаясь, молвил Марко Данилыч.- Так ты уж кстати и "минею"-то мне подбери.Как ворочусь домой, в тот же день записочку пришлю тебе, каких месяцов у меня не хватает.
– Насчет других двух месяцов, опричь апреля "минеи", теперь не могу сказать вам доподлинно,- молвил Чубалов.- Достанется ли она мне, не достанется ли, сам еще не знаю. Больно дорого просят за все-то книги, а рознить не хотят. Бери все до последнего листа.
– Ну и бери все до последнего листа,- сказал Смолокуров.- Нешто хламу много?
– Какой хлам! Хламу вовсе нет, книги редкостные и все как на подбор. Клад, одно слово клад,- говорил Чубалов.
– Так что же не покупаешь?
– молвил Марко Данилыч.- Бери дочиста; я твой покупатель. Как до дому доберемся, весь твой запас перегляжу и все, что полюбится, возьму на себя. Нет, Герасим Силыч, не упускай, послушайся меня, бери все сполна.
– Не под силу мне будет, Марко Данилыч,- молвил на то Чубалов.- Денег-то велику больно сумму за книги требуют, а об рассрочке и слышать не хотят, сейчас все деньги сполна на стол. Видно, надо будет отказаться от такого сокровища.
– Полно скряжничать-то,- вскрикнул Смолокуров.- Развязывай гамзу-то (Гомон, гамза - бумажник, кошель, вообще хранилище денег. Гамза (но никогда гомон) употребляется и в смысле - деньги, капитал. Говорят также гамзить копить деньги; гамзила - тот, кто деньги копит.), распоясывайся. Покупай, в накладе не останешься.
– Гамзы-то не хватает,- горько улыбнувшись, ответил Чубалов.- Столько наличных при мне не найдется.
– А много ли не хватает?
– сдержанно спросил у него Марко Данилыч.
– Целой тысячи,- молвил Чубалов.- Просил, Христа ради молил, подождал бы до Макарья, вексель давал, поруку представлял, не хотят да и только...
– Утресь зайди ко мне пораньше,- слегка нахмурясь, после недолгого молчанья сказал Смолокуров.- Авось обдадим как-нибудь твое дело. И сказал, где сыскать его квартиру.
– Заходи же смотри,- молвил Марко Данилыч на прощанье.- А скоро ли домой?
– Да ежели бы удалось купить, так я бы дня через два отправился. Делать мне больше здесь нечего,- сказал Чубалов.
– И распрекрасное дело,- молвил Марко Данилыч.- И у меня послезавтра кончится погрузка. Вот и поедем вместе на моей барже. И товар-от твой по воде будет везти гораздо способнее. Книги не перетрутся. А мы бы дорогой-то кое-что из них и переглядели. Приходи же завтра непременно этак в ранни обедни. Беспременно зайди... Слышишь?
На
– Нельзя без того, друг любезный,- он говорил,- дело торговое, опять же мы под богом ходим. Не ровен случай, мало ль что с тобой аль со мной сегодня же может случиться? Сам ты, Герасим Силыч, понимать это должон...
Чубалов не прекословил. Сроду не бирал денег взаймы, сроду никому не выдавал векселей, и потому не очень хотелось ему исполнить требованье Марка Данилыча, но выгодная покупка тогда непременно бы ускользнула из рук. Согласился он. Проценты взял Смолокуров за год вперед,- подумал Герасим Силыч,- стало быть, и платеж через год... А я, не дожидаясь срока, нынешним же годом у Макарья разочтусь с ним...
Дня через три отправил он на баржу Марка Данилыча короба с книгами. Медной полушки никогда не упускал Смолокуров и потому наперед заявил Герасиму Силычу, что при случае вычтет с него какую следует плату за провоз клади и за проезд его самого.
* * *
Вместе вверх по Волге выплывали, вместе и воротились восвояси. Дня через три по приезде в Сосновку Герасим Силыч, разобрав купленные книги и сделав им расценку, не дожидаясь записки от Марка Данилыча, поехал к нему с образами Марка Евангелиста и преподобной Евдокии и с несколькими книгами и рукописями, отобранными во время дороги Смолокуровым. Образа очень полюбились Марку Данилычу, рад был радехонек им, но без того не мог обойтись, чтоб не прижать Чубалова, не взять у него всего за бесценок. За две редких иконы, десятка за полтора редких книг и рукописей Чубалов просил цену умеренную - полторы тысячи, но Марко Данилыч только засмеялся на то и вымолвил решительное свое слово, что больше семисот пятидесяти целковых он ему не даст. Чубалов и слышать не хотел о такой цене, но Смолокуров уперся на своем.
– Нет, уж, видно, мы с вами, Марко Данилыч, не сойдемся!
– сказал после долгого торгованья Чубалов.
– Видно, что не сойдемся, Герасим Силыч,- согласился Смолокуров.
– А не сойдемся, так разойдемся,- молвил Герасим и стал укладывать в коробью иконы и книги.
Видно, что надо будет разойтись,- равнодушно проговорил Марко Данилыч и при этом зевнул с потяготой,- со скуки ли, от истомы ли - кто его знает.Пошли тебе господи тороватых да слепых покупателей, чтобы полторы тысячи тебе за все за это дали, а я денег зря кидать не хочу.
– Найдем и зрячих, Марко Данилыч,- усмехнулся Чубалов, завязывая коробью.Не такие вещи, чтоб залежаться, бог даст у Макарья с руками оторвут... На иконы-то у меня даже и покупатели есть в виду. Я ведь к вашей милости единственно потому только привез, что чувствую и помню одолжение, что тогда сделали вы мне в Саратове. Без вашей помощи тех книг я бы как ушей своих не видел. На другой же день как купил их, двое книжников приезжало - один из Москвы, другой изо Ржева... Не случись вас, они как раз бы перебили. Оченно благодарен остаюсь вами, Марко Данилыч, никогда не забуду вашего одолженья...