На горе Четырёх Драконов
Шрифт:
— Овцы идут, — первым нарушил молчание Вовка.
Старый рыбак качнул головой:
— Откуда взяться тут овцам?
Прошло минут десять. Странное пятно стало приобретать какие-то очертания.
И снова Вовка закричал возбуждённо:
— Папа, да это же сайгаки!
— Сайгаки к людям не могут подойти, — неуверенно сказал кто-то. — Сайгаки от человека убегают. Их машиной и то не догнать.
— А я говорю — сайгаки! — настаивал Вовка, весь дрожа.
Ушастая шапчонка съехала на один бок, и казалось, даже веснушки на Вовкином
Вовкин отец смотрел на приближающееся пятно, приставив козырьком руку к глазам. Наконец он отнял её и сказал негромко, обращаясь к товарищам:
— А ведь прав мой-то! Это сайгаки!
Стадо приближалось. Легко ступая тонкими ножками по льду, прижимаясь друг к другу, сайгаки медленно двигались к рыбакам.
— А кто же сзади-то? — спросил, как бы не веря собственным глазам, Вовкин отец и вдруг крикнул изумлённо: — Братцы, да это же волки за сайгаками гонятся!
Не сговариваясь, рыбаки кинулись к моторкам. Они доставали охотничьи ружья, заряжали их, весело переговаривались.
— Пропустить сайгаков, — командовал Вовкин отец, в его голосе звучали уверенные нотки опытного охотничьего бригадира, — а потом огонь по волкам! Они нам на острове не нужны. Весь скот передушат.
Сайгаки прошли мимо людей, протягивая вперед странные тупые мордочки. Рыбаки молча уступали им дорогу. Неожиданно один совсем маленький сайгачонок поскользнулся, упал и жалобно заблеял. Вовка подбежал к нему. Сайгачонок, увидев Вовку, хотел встать, но ударил больную ножку с окровавленным копытцем и заблеял ещё жалостнее. И Вовке стало очень жалко сайгачонка. Стадо уже прошло, а он всё лежал в снегу, опустив голову.
— Бери на руки, — сказал за спиной Вовки отец, — и неси домой. Копытце йодом залей. Ничего, оправится, — засмеялся он, увидев необычный тревожный блеск в лукавых глазах сына.
Вовка поднял сайгачонка, который оказался очень тяжёлым, и, пошатываясь, побрёл к дому.
Рыбачки уже стояли у палисадников и выносили нежданным гостям кожуру от картофеля, остатки каши, зерно, сено. И пугливые животные доверчиво жались к людям, глядя на них огромными, выразительными глазами.
Вовка, задыхаясь, притащил сайгачонка в дом, помазал йодом раненое копытце. Сайгачонок молчал и только однажды ткнулся влажной тёплой мордашкой в Вовкину руку. Потом Вовка налил ему молока в миску. Сайгачонок раза два неумело сунул в молоко нос, глотнул и постепенно начал пить, с аппетитом причмокивая. Вовка не дыша сидел возле него на корточках.
С берега вернулся отец, раскрасневшийся, весёлый. Он повесил ружьё над дверью и сказал:
— Знатно постреляли волков!
Увидев сайгачонка на полу, он потрепал
— Не робей, брат, выходим…
Две недели пробыл сайгачонок Мишка (так назвали его) в семье рыбака. Он уже научился блеять, выпрашивая молоко, привык к Вовке и протягивал ему навстречу толстую мордочку.
За две недели снежный буран, бушевавший над Дагестаном, притих, отошёл. Снова появилась трава на острове и на кутанах, но сайгаки уже не смогли вернуться обратно в горы: лёд растаял и дорожка, которая пролегла от моря к суше, исчезла под волнами.
Сайгаки бродили по острову, по привычке подходили к колхозным домам совсем как домашние животные. Потом возвращались на пастбище, обгладывая кусты и появившуюся из-под растаявшего снега траву.
Сайгачонок теперь тоже жил на пастбище, но каждый вечер прибегал к дому.
Вовка ждал его, припася круто посоленный ломоть чёрного хлеба и сахар, который Мишка очень любил и грыз передними зубами, закрывая от наслаждения глаза.
К осени сайгаков стало очень много. На остров пришло их около четырёхсот, а сейчас они расплодились, и рыбаки подсчитали, что их стало более тысячи.
И вот в правлении рыбацкого колхоза состоялось необычное собрание. На повестке дня был вопрос о сайгаках. Незваные гости, поселившиеся на маленьком песчаном острове, затерянном в море, оказались очень опасными: они завладели небольшим пастбищем и рыбацким коровам негде было пастись. Проворные пришельцы поедали из-под носа у медлительных, степенных коров всю траву, обгладывали кусты…
И вот в Совет Министров Дагестана пришла телеграмма, подписанная рыбаками острова Чечень. Тотчас же было принято решение: помочь рыбакам. Предупредили порт, чтобы приготовили шаланды для необычных пассажиров.
Всё население острова собралось на берегу, когда рыбаки гнали к шаландам сайгаков. Уже привыкшие к людям, они шли послушно, легко взбегали по деревянным помостам. И только некоторые пускались в обратный путь, тряся головами.
Но их быстро перехватывали, возвращали, и они, повинуясь своим вожакам, неохотно вступали на шаланды.
— Привыкли к лёгкой жизни, — посмеивались рыбаки. — Корм тут вольный…
Вовка стоял возле шаланды печальный, озабоченный. Уезжал Мишка — весёлый четвероногий друг.
Вовка обиделся на отца — не захотел оставить на острове Мишку.
— Непорядок это. Всех так всех. И ему там лучше будет. Это не игрушка, а живое существо, — сказал строго отец. — У нас само правительство о таких редких животных беспокоится. Видишь — сохранить их хотят. Так как же тебе не стыдно?
Вовка понимал, что отец прав. Подумать только: за сайгачонком шаланду прислали.
Но расставаться всегда так тяжело… И, стоя у шаланды, которая вот-вот должна была увезти Мишку, Вовка чуть не плакал.