На грани фола
Шрифт:
– Пойдем, – осмотрев ее с ног до головы и вычеркнув из мыслей разврат за неактуальностью в данную минуту, киваю я в сторону лестницы.
– К-куда? – теряется она. И куда, блин, всю смелость дела?
– Тебе нужен лед.
Ехидная улыбка возвращается на ее лицо. Девчонка смотрит на меня снизу вверх, но будто бы свысока.
– И где ты собираешься найти лед? В общаге, – как для тупого, чуть ли не по слогам произносит она.
– У парней на шестом. Пошли давай.
Я специально не трогаю ее, пропускаю
– Все в порядке, я…
– Иди, – уже раздраженно бросаю я и шагаю дальше, даже не оглядываясь. Почему? Я знаю, что она, блин, следует за мной. По чертову запаху.
Когда мы заваливаемся на кухню, которую с Русом посещали минут десять назад, я без слов киваю ей в сторону стульев и лезу в холодильник, чтобы достать хороший кусок замороженного мяса. Уж лучше этот стейк выручит Огневу, чем падет смертью храбрых на кухне со ржавыми сковородками. Я брезгливо смотрю на кухонные полотенца не первой свежести и, конечно же, не нахожу бумажных. Плюнув, стаскиваю ветровку и заворачиваю в нее стейк, лишь после протягиваю девчонке. А она не сразу берет его, кривится, будто я ей кусок дерьма предлагаю. Задирает брови, осматривает мои голые плечи, не скрытые футболкой. Тормозит взгляд на кулоне, который я тотчас прячу, и этот жест разбивает тишину.
– И как это все понимать? – задает почти риторический вопрос, но, к моему удивлению, не спорит со мной. С облегчением выдыхает, приложив холодное к локтю – я замечаю, как бы ни пыталась скрыть.
Саня урод, блин.
– Может, в травму съездим? Я на тачке.
– Нет, спасибо, с твоим другом мы достаточно поболтали. Уволь.
– Я серьезно, – пресекаю этот поток сарказма из ее рта.
– Все нормально, максимум мне светит «неуд» от Филатова, потому что сегодня я вряд ли сяду за ноутбук. – Она усмехается, но неправдоподобно. – Лучше объясни, как ты здесь оказался? И откуда познания в общажной жизни?
Я беру стул и поворачиваю к ней спинкой, а затем усаживаюсь на него и склоняю голову набок.
– К Русу заезжал.
Она будто бы не сразу соображает. До нее медленно, но верно доходит, и она снова выглядит удивленной.
– Третий из ларца – и простой смертный? Как так вышло?
Пожимаю плечами, потому что распространяться о жизни друга точно не собираюсь, и достаю мобилу, чтобы решить еще один вопрос. Игнорирую Огневу и слушаю гудки – мама всегда долго ищет телефон, который бросает где ни попадя.
– Да, Арсюш. – Это звучит слишком громко, и Булочка слышит. Давит улыбку, но глаза ее сдают. – У тебя все в порядке?
– Ага. Мам, замути справку для хорошего человечка на завтра, – без предисловий перехожу к делу. – Что угодно – хоть почетным донором сделай. Пожалуйста, – добавляю я, когда вижу, что Огнева собирается возмутиться вслух, и затыкаю, приложив палец к ее губам, от которого она отшатывается, будто обожглась.
– И кому выпала такая честь?
– Мам, не начинай, данные
– С тебя подробности, сынок, – сквозь динамик слышу усмешку. Это у нас семейное.
– Решил заняться благотворительностью, – говорю и быстро сворачиваю разговор.
Я думаю про Руслана, у которого в семье такой трындец, что тот решился жить в общаге, и не могу не радоваться про себя своим родителям. Пусть они у меня далеко не идеальные, еще и разведены, но адекватные и с душой. По крайней мере, я очень надеюсь, что отец не снимет Огневу при удобном случае, он вроде бы так и бегает за мамой. Сегодня с утра, когда я заезжал отвезти малого брата в школу, как раз застал папу на цыпочках выходящим из маминой комнаты. Никогда не пойму их отношений, но не лезу к ним.
Отключив вызов, я ловлю на себе заинтересованный взгляд Огневой. Зараза будто в душу мне смотрит, не люблю такие откровения. Ей точно лишнего не нужно знать, чтобы перепихнуться со мной.
– Отдыхай, с меня справка. Дальше сама, – бросаю почти безразлично, вскакиваю на ноги и, не дожидаясь, пока она выдавит из себя хоть что-то еще, топлю по лестнице вниз.
На хрен общагу. На хрен Булочку. И так слишком много добрых дел за вечер. Гребаный Саня, блин!
Я вижу его во дворе. Он сидит на моем капоте и залипает в телефоне, а я злюсь. Сильно и откровенно злюсь. Кулаки чешутся, кровь бурлит. Я поджимаю губы и с разгона толкаю его в бок.
– Гром, блин, мобилу из-за тебя чуть не разбил! – возмущается тот, завалившись набок. – Какого хера?
– Ты Лику тоже за руки так таскаешь? У нее от тебя синяки? – Сложив два плюс два в голове, я вспоминаю, как его девчонка недавно на днюхе у общего знакомого с фальшивой улыбкой натягивала рукава водолазки едва ли не до колен и заливала, что просто неудачно упала. Опять. Я закрыл на это глаза, хоть и чуял подвох. Ну не валятся с лестниц так, чтобы оставались синие следы пяти пальцев на локтях.
– Че? – Лоб Сани напрягается, нижняя губа выпирает вперед, сам он весь бычится на меня.
– Я повторять не буду, ты все слышал, – стою на своем.
Он хмурит брови, щурится, пыжится весь, будто перед дракой, но пусть только рыпнется в мою сторону.
– Не твое дело, – бросает в меня самым тупым аргументом и палит всю контору.
– Можешь творить, что хочешь, но если я узнаю то, что мне не понравится, – специально торможу как можно ближе к нему и тычу пальцем в грудь, – пеняй на себя.
Саня что-то ворчит под нос, но я уже сажусь за руль и завожу мотор, зачем-то бросив последний взгляд на старую облезлую общагу.
Глава 9
Тори
Чилить в кровати, когда в общежитии тишина и все на парах, – новый для меня опыт. Я редко болею, а если болею, но в состоянии передвигаться, натягиваю на рот и нос одноразовую маску и дую на занятия. Здоровье мозгов мне как-то важнее, чем мимолетная простуда. Вот только сегодня я прогуливаю.