На грани фола
Шрифт:
– Ты у нас давно в полицию нравов заделался? – рычу я зло, стаскивая боксерские перчатки. – Давай ты от меня отвалишь, а я тебе цифры Карины сброшу. Потрахаешься, может, меня прекратишь доставать.
– Фу. – Рус брезгливо кривит рот. – Я после тебя не буду.
– Тогда помолчи, серьезно. Я в сауну.
Знатно пропарившись от и до, мы с Русом и Саней гребем отдыхать. Хотя, несмотря на то что с меня сошло сто потов у боксерской груши и потом еще столько же в сауне, покидая спортзал, удовлетворения я не ощущаю. Внутри все дребезжит от какого-то необъяснимого напряжения, которое мой мозг почему-то связывает с Огневой. Почему с ней? Я, может, о Русе беспокоюсь,
– Ты уверен, что не хочешь у меня переночевать? – спрашиваю я уже перед обшарпанным зданием, когда Саня выходит покурить. Сегодня все катаются со мной. Бык вчера опять бухал безбожно, с таким факелом ехал на заднем сиденье, что все окна запотели, но если его еще хоть раз менты пьяного за рулем поймают, папочка точно по голове не погладит.
– Угу, – говорит Руслан мрачно. – Не могу, Арс. Это, короче… Просто нет. Мне надо самому с этим разобраться.
Не знаю, с чем он там намерен разбираться. Как по мне, все и так предельно ясно, но я не форсирую события. Понимаю, что Платонову сейчас непросто. Кому бы понравилось, если бы отец меньше чем через год после смерти мамы привел домой малолетнюю сучку, с которой сам Рус когда-то спал?
– Батя твой учудил, конечно, – сочувственно произношу я, но не так, чтобы Руслан подумал, что я его жалею. Этот засранец чересчур гордый, чтобы адекватно воспринимать подобное выражение чувств.
– Да пошел он! – в сердцах бросает друг. – И его подстилка вместе с ним. Я лучше сдохну в этом клоповнике, чем домой вернусь, чтобы на их лица счастливые смотреть. И деньги его мне не нужны.
– Но тачку свою ты зря не взял, – все же говорю я.
Руслан в ответ на это молчит. Только губы поджимает и хмурится. Упертый баран, что тут скажешь.
Вытащив из багажника чемодан с его вещами и несколько коробок, мы с ним поднимаемся по ступенькам в общагу, пока Саня с Ликой своей в очередной раз по телефону собачатся. Вахтерша встречает нас с постной миной, пытаясь запретить мне без пропуска подниматься в выделенную деканатом «по особым обстоятельствам» комнату Руса, но я незаметно для друга сую ей в карман пятитысячную купюру и беспрепятственно прохожу в студенческую обитель.
Жесть, конечно, как тут вообще можно жить? На стенах облупившаяся краска, паркет трещит, и стойкий запах тушеной капусты разлетается по лестничной клетке – аж тошнота накатывает. А когда мы загружаем общажную морозилку мраморными стейками, меня даже на смех пробирает. Ну тут и правда отвратно. Все кажется столетним и грязным, а на сиротливой кровати в душной комнате Руслан поместится, только если согнется в три погибели. Тут просто находиться неприятно, но спать?..
– Рус, ты уверен? – начинаю осторожно, брезгливо оглядываясь вокруг.
– Арс, все. Закрыли тему, – злится Платонов. – Сказал же, я остаюсь.
– Ну как знаешь, – говорю спокойно, но все же лезу в карман, чтобы достать и положить на стол связку запасных ключей от моей хаты. – Это на всякий случай, если передумаешь.
– Не передумаю.
Не передумает – ему же хуже. Это место просто не предназначено для жизни нормальных людей. Лично я сюда больше ни ногой. Даже ради Руслана.
Глава 7
Тори
Протерев стол и забрав книжку с щедрыми пятничными чаевыми, которые мне оставили постоянные гости, я плетусь на кухню. На часах почти восемь вечера, и моя смена в кофейне вот-вот подойдет к концу, но расслабляться не стоит. Несмотря на дикую усталость, впереди у меня бессонная ночь в обнимку с моим
Так, стоп. Огнева, да что с тобой, в самом-то деле? Подумать, что ли, больше не о чем, кроме как о талантах Громова? Лучше вспомни, что он ведет себя как последний мудак и из-за него ты нажила кучу проблем. Вспоминаю, и новая волна обиды за сегодняшний саботаж накрывает меня с головой. Если не перестану загоняться из-за этого самодура, который живет, чтобы удовлетворять свои прихоти, то утону в жалости к себе. А я этого не хочу. Нужно найти его слабое место и ударить по цели – уж лучше думать об этом, а не о том, как девчонки из группы поддержки прямо на площадке чуть было ноги не пораздвигали, когда звездный Гром под вой финальной сирены трехочковый мяч в корзину загнал. Карина Смирнова так вообще, кажется, оргазм получила от происходящего.
Настя мне потом по секрету сказала, что Смирнова всем рассказывает, мол, они с Громовым чуть ли не встречаются. Но, судя по всему, там обычная история: он с ней переспал, а она сделала неправильные выводы – по крайней мере, обращается Арсений с ней именно так. И ведь учится, дурочка, на четвертом курсе, а не понимает, что у этого парня на лбу написано: «Только трахаюсь. Не встречаюсь». Крупным жирным шрифтом. Не представляю, как девчонки все еще ведутся на него, ожидая взаимности.
– Кость, хорошего вечера, я ушла, – сообщаю своему напарнику, скидывая фартук в корзину для прачечной.
– А Лиза где? – спрашивает он недовольно, выкладывая на поднос приборы.
– Лизы еще нет, как видишь, но скоро придет, – отвечаю я, прекрасно понимая, к чему он клонит. – Наверное.
– Карпова говорила, чтобы никто из нас не оставался в зале в одиночку, – припоминает он слова нашего администратора.
– А еще она говорила, что мы должны уважать коллег и приходить на смену вовремя. Я это делаю, Лиза – нет. Извини, но сегодня я не могу задерживаться, у меня по учебе полный завал, – закидываю сумку на плечо и добавляю, чтобы немного смягчить собственную категоричность: – В зале почти никого нет.
В ответ Костя бурчит что-то неразборчивое под нос и выходит из подсобки, чтобы накрыть стол для вновь прибывших гостей. Скорее всего, в этот момент в мыслях меня костерит на чем свет стоит. Ну и пофиг. Лиза Киреева в своей типичной манере может еще час добираться до работы. Не буду же я работать за нее, когда у меня зачет у Филатова висит на волоске?
Выйдя на улицу, я с наслаждением вдыхаю свежий вечерний воздух. Несмотря на середину октября, погода сегодня прекрасная: тепло, нет ветра, а на небе, всю неделю затянутом тучами, даже звезды видно. И я понимаю, что у меня горят все сроки по реферату, но отказать себе в удовольствии прогуляться до общаги не могу. На маршрутке мне ехать минут десять, а топать буду все полчаса, но это, возможно, последние теплые деньки в году. Да и шагомер мой уже воет от тоски, потому что я со своей вечной занятостью едва ли набираю в день четыре тысячи шагов – и те от общаги и обратно. А тело, приученное в прошлом к жесткому режиму тренировок, иногда скучает по спорту.