На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»

Вознесенский Михаил Борисович

Как отмечают западные СМИ, впервые специализированные РЗК стали использоваться Советским Союзом в начале 1950-х годов. Это были бывшие рыболовные траулеры, в основном германские трофеи, переоборудованные для сбора разведывательной информации и наблюдения за операциями ВМС США и НАТО в морских и океанских районах. Характеризуемые западной прессой как в достаточной степени «замаскированные», они тем не менее довольно легко распознавались по габаритным электронным антеннам (некоторые из них были вооружены, а экипажи укомплектовывались военнослужащими ВМФ). Использовались в этих целях и суда торгового флота, как правило, с прикомандированными офицерами разведки ВМФ на борту на время особенно «экзотических» фрахтов и портов захода. Помимо того, специальные приказы министра морского флота СССР обязывали капитанов

немедленно шифровкой извещать о каждой встрече в море с кораблями и самолетами стран НАТО с указанием времени, координат и всех замеченных особенностях.

Большинство специализированных РЗК (по классификации западных разведок — AGI) строились в Восточной Германии на базе корпусов траулеров-морозильщиков, достаточно мореходных, с большими герметизированными трюмами, вполне пригодными для размещения электронного оборудования и специального персонала. Позднее в советском флоте появились большие разведывательные корабли (БРЗК) специальных проектов, в том числе таких, например, как «Приморье» и «Бальзам», способные не только добывать и обрабатывать информацию, но также оперативно транслировать ее в штабы флотов и военных округов. БРЗК вооружались замаскированными зенитными артиллерийскими установками и переносными зенитными ракетными комплексами «Игла». К началу 1990-х годов СССР имел в составе флота, по данным зарубежной военной прессы, около 60 разведывательных кораблей, которые вели постоянное наблюдение за базами атомных ракетных подводных лодок в Холи-Лох (Шотландия), Чарлстон (штат Южная Каролина) и Кингсбей (Джорджия), контролировали судоходство в ключевых морских проливах — Гибралтарском, Сицилийском и Ормузском, наблюдали за военно-морской активностью флотов США и НАТО в любых районах Мирового океана.

Помимо средств ПВО располагали ли советские РЗК какими-либо вооружениями для морского боя? Однажды, в первой половине семидесятых годов, мне приходилось наблюдать на Владивостокском судоремонтном заводе ММФ редкостный гибрид — средний траулер СРТМ с четырьмя 450-мм торпедными аппаратами на промысловой палубе! Из-за глухого фальшборта они были совершенно не видны. Был ли это разведчик? Грозный «рыбачок», выкрашенный военно-морским колером, вполне мог служить брандвахтой где-нибудь в дальней базе на побережье. С другой стороны, израсходовать пару бочек шаровой краски перед постановкой в гражданский завод в те годы не составляло проблемы.

Само определение «траулер» применительно к советским разведкораблям следует считать условным. У нас траулером называют рыболовное судно, добывавшее рыбу методом траления, и других значений нет. В английском языке trawler указывает прежде всего на небольшой размер судна, а назначение может быть любым. «Крыша» Министерства рыбного хозяйства СССР военными моряками не использовалась, только государственный флаг и атрибуты Совторгфлота: красная полоса с серпом и молотом на дымовой трубе.

США, в свою очередь, тоже старались собрать максимум информации о потенциальном противнике — с воздуха, из-под воды и даже с космических орбит. Добытые сведения представляли исключительную важность для оценки военных возможностей Варшавского блока. Но американцы пришли к выводу, что для деликатных операций не подходят ни самолеты, ни подводные лодки, ни даже низкоорбитальные разведывательные спутники «Корона». Они выхватывали информацию рваными фрагментами и не могли обеспечить стационарный непрерывный мониторинг. Например, вблизи чужих берегов подводная лодка без риска для себя могла поднимать выдвижные антенные устройства только на ограниченное время и в основном ночью, самолеты также не имели возможности совершать продолжительные облеты интересующих объектов без риска разделить судьбу U-2 пилота Пауэрса.

Пропагандистский эффект фоторазведки из космоса значительно превышал действительные возможности спутника «Корона». Далеко не сразу появилась возможность передавать «картинку» на Землю в режиме реального времени. Кассеты с экспонированной пленкой отстреливались с орбиты и опускались на парашютах. Их ловили в воздухе специальные самолеты, оснащенные в носовой части гигантскими сетками наподобие баскетбольной корзины, и если операция «подхват» завершалась неудачно, ценнейшая информация безвозвратно тонула. Траектории намеренно выбирались с расчетом падения в океан,

чтобы в случае промаха американских пилотов фото негативы ни в коем случае не попали в чужие руки. Успешно пойманные кассеты тоже нередко разочаровывали дешифровщиков, если пелена облачности плотно укрывала чужие секретные объекты. Отрывочная информация не позволяла сложить целостного представления о советском стратегическом потенциале.

После нескольких лет ревнивого раздражения несомненными успехами советских «тралений» флот США совместно с Агентством национальной безопасности приступил к развертыванию программы AGER — электронная (ELINT) и сигнальная (SIGINT) разведка. Был взят курс на создание океанских разведывательных платформ, не привлекающих внимания к своему длительному дрейфу «на станции».

Крейсера или другие тяжеловооруженные корабли по своей природе малопригодны для разведки побережий противоборствующего лагеря. Они воспринимались как вызов неприятеля, военная провокация. Их долгое барражирование вдоль чужих морских границ нервировало правительства прибрежных государств. Крупные торговые суда оказались весьма проблематичны для переоборудования в разведывательные платформы из-за высокой эксплуатационной стоимости.

Другое дело — малогабаритное судно. Серенькое, неброское, а главное, не агрессивное с виду. Противнику понадобится много фантазии угадать в заурядном морском работяге что-то шпионское! Относительная дешевизна эксплуатации тоже имела значение. Всего US Navy планировали создать 40 таких кораблей — целую флотилию радиоэлектронной разведки!

Чтобы придать правдоподобность «природоохранной и научной деятельности», перед выходом к враждебным берегам в состав экипажа командировали гражданских ученых, а корабли оснащались специальным оборудованием для океанографических исследований. Которые, впрочем, также имели прикладной разведывательный характер.

Экспериментально переоборудованный USS Banner (AGER-1) в 1967 году добился впечатляющих результатов радиоэлектронной разведки побережья в советском Приморье, в КНР и на западных берегах Северной Кореи. Командование ВМС США, вдохновленное успехами «Баннера», ассигновало средства на переоборудование еще двух судов. USS РиеЬІо (AGER-2) должен был работать на Тихоокеанском театре, а USS Palm Beach (АGЕR-З) планировался для операций в Северной Атлантике — оперативной зоне самого крупного в СССР Северного флота.

Корабли Вспомогательных экологических исследований (Auхiliaгу General Environmental Research — AGER) были задуманы как безоружные (или легковооруженные) средства электронного и сигнального наблюдения. Укомплектованные экипажем ВМФ и техническими специалистами связи из Naval Security Group, они занимались секретными операциями, эквивалентными задачам советских «траулеров». Средства наблюдения были разнообразны и многочисленны: круглосуточную вахту, сменяя друг друга, несли 29 «слухачей». Восемь антенн, прикрытых обтекателями, возвышались над специальной дополнительной надстройкой, которую пришлось возвести для размещения боевых постов. Здесь были установлены сверхчувствительные приемники, способные принимать самые слабые электромагнитные сигналы средств радиосвязи и радиолокационных станций даже на дальних дистанциях. Все перехваченные передачи автоматически записывались на специальную особо чувствительную магнитную ленту. После рейса десятки километров ленты передавались центрам анализа и оценки Агентства национальной безопасности США.

Помимо накопления сведений на перспективу, корабли программы AGER регулярно посылали так называемый SITREP — «ситуационный репортаж», оперативное донесение, для чего членам разведывательного персонала приходилось быть полиглотами. Разумеется, основной упор делали на русский язык. Гражданскому океанографу корабля «Баннер» Сэму Тума запомнился офицер, отвечающий за разведку, непосредственный начальник «spooks» (так на флоте США называют операторов радиоперехвата — «слухачей»), который важно разгуливал в черной униформе и щеголял доступным ему знанием вещей, о которых вольнонаемный ученый, разумеется, не имел понятия. Офицер любил прихвастнуть своими лингвистическими способностями, и то и дело вворачивал фразы на русском языке, когда океанограф появлялся на мостике.