На грани полуночи

Маккена Шеннон

Шон резко повернулся к ней лицом.

– Нельзя рассказывать им, чем мы сегодня занимались. Разве что ты хочешь прочесть об Айверсе и семье Чонга на страницах с некрологами. Я дал им слово, Лив.

– Хорошо, – тихо сказала она. – Я никому ничего не скажу. Но позволь мне пойти с тобой. Сегодня же я тебе помогла. Значит, могу помочь еще раз.

– Еще как помогла. Ты воплотила в жизнь одну из моих фантазий. Прекрасная фарфоровая кукла, дочь Эндикоттов, на коленях передо мной с моим же членом во рту.

Лив

вздрогнула от обиды, мысли тут же стали мрачными. Но что-то настойчиво взывало к ней едва слышным шепотом. Воспоминание о том, как он смотрел на нее, когда они занимались любовью. Бриллиант у нее в ухе. Близость, какую она и представить себе не могла. Он мог сколько угодно напускать туману, но Лив видела сквозь него четко и ясно.

– Можешь быть мерзким и противным, сколько твоей душе угодно. – Ее голос звучал тихо, но решительно. – Я на это не куплюсь. Одного раза с меня хватит.

– Да неужели?

– Ты у меня в голове. Тебе не удастся меня обмануть. Я тебя знаю, Шон.

– Ты так думаешь? – Он пошел вперед, вынуждая Лив пятиться к стене. Она споткнулась, наступив каблуками на складку ковра, и вписалась спиной в стену. – Думаешь, ты меня знаешь? – Его голос так и сочился угрозой. – Ты понятия не имеешь, каким дерьмом я занимался, каких людей убивал, каких баб трахал и за какие дела мне платили. Я вытрахал тебе мозги, и теперь ты считаешь, что знаешь меня? Я вытрахал мозги куче женщин. Но, если бы они знали меня, то с криком убежали бы куда глаза глядят.

Лив покачала головой:

– Не работает. Все, что я слышу, – это бла-бла-бла. У Шона истерика, потому что Шон не может настоять на своем.

Он тоже покачал головой, не веря собственным глазам и ушам.

– Не могу настоять на своем? – переспросил он. – И что ты будешь делать, Лив? Дашь мне леденец, чтобы я заткнулся?

– Именно это и советовала Тэм.

– День, когда ты последуешь совету Тэм, станет для тебя страшным днем, детка.

– Я начинаю привыкать к страшным дням. Они уже становятся для меня нормой. – Схватившись за подол юбки, Лив подняла ее достаточно высоко, чтобы он увидел ее наготу. И пушистую поросль между ног. – Хочешь леденец, Шон?

Шон уставился на нее не мигая. Его рука, будто сама по себе, накрыла заветное место, и палец прижался к горячей влажной полоске, спрятанной между шелковистыми завитками.

– Может сработать, – хрипло сказал он, сжимая в ладони ее лобок. – Только не смей надо мной шутить. Мое чувство юмора ушло в самоволку.

– А ты не подставляйся, – парировала Лив. – Тупица.

Ее пронзила вспышка возбуждения, оставив влажный след на его ладони. Из груди Шона вырвалось рычание, эхом отдавшееся во всем ее теле, а через секунду его пальцы оказались внутри.

– Ладно, детка. – Его дыхание обжигало кожу на шее Лив. Шон расстегнул джинсы и приподнял ее, сильнее прижав к стене. – Не приходи потом

плакаться, если тебе не понравится. Ты сама об этом умоляла. Сама меня завела.

– Я буду умолять. Буду делать то, что должна. И приму все, что должна принять.

Мгновение спустя Шон вошел в нее. Лив знала, что он хотел ее наказать, но его тело ему не позволит. Они были слишком точно настроены друг на друга, каждым прикосновением, каждым отчаянным стискиванием, каждой вспышкой растущего наслаждения. Он не мог выполнить свои угрозы. Ничего не мог с ней сделать, кроме как подарить ей невероятное удовольствие.

Лив крепко обняла его, и в этот миг ад и рай сорвались с цепи и смешались друг с другом.

Она цеплялась за Шона, царапая ему плечи. Выбранный им ритм мог бы показаться жестоким, если бы именно этого не жаждало ее тело. Лив мчалась на всех парах к тому волшебному месту, где стираются границы и ложь становится бессмысленной. Она чувствовала его желание, отчаяние и страх, как свои собственные. Она хотела его успокоить, исцелить, но могла лишь держаться за него, предлагая всю себя целиком.

Его оргазм потряс их обоих. Лив не могла понять, когда ее настиг собственный экстаз, не могла отличить один от другого. В бешеном потоке наслаждения она растаяла. Каким-то чудом ей удалось понять, что Шон заметил ее слезы. И что неверно понял их причину.

Он вышел из нее и отступил. Лив сползла по стене и рухнула на задницу. Смутно осознав, что ее ноги широко разведены, она согнула колени и подтянула их к груди.

Чувство оказалось настолько сильным, что разбило ее на осколки. По сравнению с этим чувством, Лив казалась себе просто крошечной. Все ее счастье висело на тоненьком волоске.

Шон поднял ее лицо.

– Когда я доберусь до этих гадов и вырву им кишки, ты сможешь уйти, когда захочешь. А до тех пор ты останешься там, где я скажу. Кивни, если поняла.

Она кивнула. Шон поднялся на ноги и направился к двери.

– Я не ф-фарфоровая кукла, Шон, – с трудом выдавила Лив дрожащим голосом.

Он остановился:

– Это не значит, что тебя нельзя сломать.

Дверь закрылась. Его шаги постепенно стихли на лестнице.

Глава 23

– Повтори все это мне еще раз, – сказал Шон, постукивая пальцами по подлокотнику в неистовом стаккато.

– Будь внимательнее. Я тебе не чертов попугай, – прорычал Дэви. – И прекрати барабанить пальцами. Меня это бесит.

– Он поругался со своей подружкой, – коротко объяснил Майлс.

– Должно быть, он уже больше суток без секса, – добавил Кон. – Разве она не прислушалась к совету Tэм и не показала тебе прошлой ночью свои прелести?

Шон мгновенно схватил Кона за горло и со всей силы ударил брата головой о стекло машины.