На хуторе (рассказы)
Шрифт:
– Это точно!
– подтвердил мой товарищ.
– Я к Чокову зашел вечером, а его нету. Жена говорит: "У Мормышки". Я потом его перевстрел, смеюсь: "От живой жены бегаешь к Мормышке? Молодятинки захотелось?" А он нос копылит: "Работаю дегустатором. Позвала, налила, говорит, покушай. Как специалист. Можно продавать? Я доразу не понял, а со второго стакашка одобрил. Говорю, не хуже Мишкиного, лучше, чем у Вахи".
– Вот и правильно, - одобрила Валентина.
– Как-то надо к нынешней жизни применяться. Не помирать же.
Валентина принялась за сазанчика, мы с приятелем чистили рыбу для ухи. Остальной улов быстро разошелся.
Дом моего товарища стоит посреди хутора. Когда-то рядом теснились
Покойная баба Акуля с этого двора не выводилась. Хозяева, бывало, уедут, а она все равно придет и дремлет на скамейке возле крыльца. "Она у нас была как замочек", - с улыбкой вспоминает покойницу жена моего товарища.
Дед Федор, вдовец и бобыль, заглядывает по три раза на дню. Порой здесь и отобедает. Баба Катя, на правах родной тетки хозяина, забегает всякий день, потому что ее сын Петро из города, с работы, звонит по утрам, справляясь о матери. Близкие соседи: Чоков да Юрий. Кума Шура да кум Павло по прозвищу Лис, у них дети - в райцентре. Кравченко, Мишка Хука, чеченка Полина, чеченцы же Алик да Ваха. Словом, весь свой хутор да еще и малый соседний, который за речкой. И тоже: "Передайте да перекажите..." - "Туда проводу нет!
– порой отвечает мой товарищ.
– Как я передам?!
– Но быстро меняет гнев на милость: Ладно. Чего-нибудь придумаем".
Иногда вся эта колгота ему надоедает, и он грозится:
– Поставлю забор шиферный, сплошняком, железные ворота и прикрою эту ярмонку.
– Додумался...
– перечит ему добросердечная Валентина.
– Забрались в глухомань да еще стеной отгородимся.
– Отгорожусь!
– Отгораживайся и живи бирюком за железными воротами. А я в город уеду!
Этот спор - давний. Товарищ мой - местный рожак, но всю жизнь прожил в городе, в областном центре. Там - хорошая квартира, родственники, друзья. На хуторе, до времени, оставалась лишь мать. Помогая ей, он обложил кирпичом родительский дом, крышу перекрыл; потом пробурил артезианскую скважину, чтобы не надеяться на ветхий колхозный водопровод. Кирпичный гараж построил, чтобы, приезжая, было куда машину ставить; под ним - просторный погреб. Бок о бок с гаражом, под одной крышей, поднялась, тоже кирпичная, жилая кухня в две комнаты, за нею - баня. Пришел черед скотьих катухов, птичников, выгульных базов, огорожи. Все строилось своими руками не вдруг, в отпускное время, надежно и крепко. И получилась помаленьку лучшая усадьба на хуторе. Ее сразу видать.
Когда мать схоронили, родительский дом бросать беспризорно стало жаль. А тем временем подошла пора льготной, до срока, пенсии. Решили на хуторе летом пожить, оглядеться. Остались в зиму. Потому что скотину в город не возьмешь. А продавать жалко. Так и пошло. И теперь уже десять лет живут, отлучаясь в город лишь на короткий срок, по нужде. Но вечный спор продолжается.
– Чего мы, плохо живем?
– горячится мой хозяин.
– Едим - от пуза, чего захотим...
– Он и впрямь глядится этаким сытым боровком, правда, седым. Но рослый мужик, тушистый, еще не горбленный.
– Мы бы на пенсию так жили, скажи? Мы бы сухие джуреки глодали! Без мяса - ни дня. В зиму режем быка. Летом птица. Индоуток - сотня. Кур - столько же. Рыба - любая и
– Бесплатно!
– всплескивает руками Валентина.
– А ты труды наши считаешь? Батрачим с утра до ночи!
– Гляди... Дюже перетрудилась.
– Ты, может, и не дюже. А мне все надоело. Я бы сейчас в город уехала и весь день бы сидела на скамейке, возле подъезда. Или - на диван и глаза - в телевизор.
– Это - одни разговоры...
– машет рукой мой приятель.
– Весь день человек не может лежать. Ему нужны упражнения. Вот мы и упражняемся...
– смеется он, на меня глядя.
Прошлой осенью я приехал и рассказал про людей пожилых, которые из года в год занимаются утренней зарядкой в сквере, на речном берегу, возле моего дома. Утром гуляю, вижу их, здороваюсь. В компании физкультурников объявилась наша старая учительница. Сто лет ее не видал. Трудно ходит. Но тоже машет руками. Молодец!
Я на хутор приехал, приятелю рассказал о пожилых физкультурниках. И он всякое утро, управляясь по хозяйству, сообщал весело на весь двор:
– Выпускаем кур! Набираем зерна, насыпаем в кормушки! Зобайте! Воды набираем и наливаем! Это считается сгиб-разгиб, поворот налево-направо. Для поясницы полезно.
Стая пестрых кур высыпает на выгульный баз, петух, тяжело хлопая крыльями, взлетает на плетень, кукарекает.
– Выпускаем уток... Насыпаем зерна... Принесем скотине воды! Нажрались, на питье потянуло. А ну, Марта, шевелись! Беляна, пошла... Гришка, чего потягаешься? Геть рысью! Прогоним их в стадо. Это считается пробежка.
Две коровы, бык Гришка, две телки, не торопясь, шагают к выгону, чтобы отправиться вместе с другими на долгий дневной попас.
– Катяши убирать!
– вернувшись с выгона, сообщал мой приятель.
– Корыто транспорт, лопата - инструмент. Ноги на ширине плеч, накладываем и везем. Иначе за неделю в навозе потонем. У курочек тоже надо прибраться... Теперь кобеля накормить. Вот и все дела. Утренняя зарядка закончена! Можно завтракать. И - гуляй, Вася!
Разговор про "физкультуру" был прошлой осенью. Приятелю моему он помнится и ныне, добавляя аргументы в вечном споре с женой.
– Для здоровья... В городе от врачей не вылезают. В поликлинике народу не пропихнешься, один на одном. А мы?
– А мы бы и рады к врачу, да где его взять.
– Для какого интересу?
– Для простого. У меня ноги болят. С утра до ночи топ да топ. Вареники со сметанкой...
– передразнивает она мужа.
– Любишь, коток?
– Люблю, грешный...
– нутром ворчит мой приятель.
– В каймаке слаже.
– А каймак с возу не падает. Коров надо два раза доить всякий день, да процедить молоко, да перепустить, перетопить, откинуть, заквасить, то в тепло, то на холод. Не захочешь и вареничков. А у тебя все легочко и скоро...
Спор этот - нескончаемый. Хуторское подворье - не скамейка возле городского подъезда. И потому: "Гуляй, Вася!" - это для красного словца. Хватает забот.
С недавних пор в летней кухне, на стенке, мой товарищ вывешивает листок бумаги: "Чтобы не забыть... Склероз..." Там - список дел, не терпящих отлагательства. Каждое утро хозяин трудится над листком, морща лоб. Что-то вычеркивает, исполненное, что-то дописывает. Ныне там значится: 1. Согнать самогон. 2. Отремонтировать "запаску". 3. Нарезать сибирьковых веников для двора и березовых для бани. 4. Продолжить строительство лодки. 5. Делать завалину у курника. 6. Копать яму под туалет. 7. Подготовить рубильник на столб. 8. Подготовить гумно...