На хвосте Техас
Шрифт:
И это чувство еще больше усилилось, когда Уинфилд вдруг вспомнил про Хелен и Алису. Митч предложил ему пойти в свой номер, чтобы они оба успели переодеться, не тратя времени на переходы. Но Лорд никак не поддавался на его уговоры:
— Нет, сэр! Нет, клянусь Богом!
По его мнению, сначала должен был переодеться Митч, затем отправиться с ним и подождать, пока он тоже переоденется.
— Не хочу спускать с тебя глаз, понял? Ты наверняка хочешь смыться со своей рыжей.
— Ладно, будь по-твоему! — сдался Митч. — Можешь
— Прекрати командовать мной! — окрысился Лорд. — Кто ты такой, чтобы мне приказывать?
Наконец они выбрались из пентхауса. Пока спускались на лифте, Лорд старался держаться прямо и поэтому выглядел как на сцене актер-любовник.
Митч привел Уинфилда в его номер, там усадил, подкатил к нему передвижной бар на колесиках, а сам устроился напротив. Уинфилд начал поочередно прикладываться ко всем бутылкам, чтобы вновь, как он пояснил, дойти до кондиции. Митча это не волновало. Как можно жалеть того, кто имел все, но так и не сумел ничем воспользоваться? Но все же не мог не задуматься над тем, как странно порой складываются судьбы.
Можно было вполне определенно сказать, что Лорд мерзавец. Это было сушей правдой. Да он и не мог быть никем иным, если иметь в виду его наследственность. И это тоже правда. И все же существовало нечто большее выше перечисленного — какая-то ужасная нота, которую невозможно было уловить в лейтмотиве его жизни.
Почему Лорд стал таким, какой он есть? Почему его предки избрали для себя то, что они избрали? Почему иные люди, имеющие все, что другим и во сне не приснится, пускаются во все тяжкие, сбиваются с истинного пути?
Где ответ на эти вопросы? Они в них же или существуют сами по себе?
Однажды, оказавшись на территории большого университета, Митч решил пройтись по одному из инженерных корпусов. Внутри него на сто ярдов тянулся длинный коридор, на стене которого было высечено число «пи» — 3,14159... Оно заняло всю стену, но и этим не заканчивалось, о чем свидетельствовал знак плюс, стоящий после последней цифры.
Где-то в беспредельных глубинах математики, возможно, и кроется та последняя цифра числа «пи», за которой можно поставить точку, хотя вероятнее всего, что конца ему нет. Но, может, загадка таится не в самом числе, а в том, как оно людям представляется? Вот так же, вероятно, существует и какое-то иное измерение, способное высветить глубочайшие уголки человеческого сознания, включая подоплеку таких вконец испорченных людей, как Лорд Уинни.
Мучительно выжидая, когда наконец Лорд вырубится, Митч решил, что не в его силах понять как не поддающееся никакому подсчету число «пи», так и причину порочности человечества.
Однако не мог не порадоваться, что сам он Митч Корлей, с проблемами Митча Корлея, а не Уинфилд Лорд-младший с его заморочками.
Лорд наконец дозрел. Митч пощупал его пульс, дабы убедиться, что он жив. Уинфилд был всего лишь мертвецки пьян.
Глава 14
Уютно расположившись на диване, Рыжая и Таркелсон потягивали из высоких бокалов напитки и закусывали их печеньем. Митч заметил, что Рыжая уже немного на взводе, поэтому глянул на них с напускной свирепостью.
— Что за денек! — произнес он, проводя рукой по лбу. — А тут, оказывается, вот что происходит, пока я в поте лица катаю игральные кости.
— Это все Тарк, — объявила Рыжая. — Он просто насильно накачивает меня спиртным.
— И в халат, как я предполагаю, это тоже он тебя облачил?
— Да, именно он, — подтвердила Рыжая. — Точно, его рук дело. И не знаю, что случилось бы дальше, не приди ты вовремя.
Таркелсон захихикал и хрюкнул; его брюшко заколыхалось от восторга. Митч уселся, отсчитал три тысячи триста долларов и протянул их менеджеру.
— Десять процентов от тридцати трех тысяч. О'кей, Тарк?
— Мой Бог! Еще бы! — выдохнул тот. — На самом деле это даже много, Митч. Я ничего не сделал, чтобы заслужить такой кусок.
— Ты сделал достаточно. А как, на твой взгляд, его чеки? Они не липовые?
— Смотри сам, — ответил Таркелсон, протягивая Митчу выписанные Лордом чеки.
Все они скорее предназначались для оплаты какой-то отдельной компанией или конкретным лицом, нежели банком, но в целом выглядели вполне легальным обязательством, что при предъявлении будут заменены долларами.
Митч вернул чеки менеджеру и впервые за последние дни позволил себе немного расслабиться. Теперь он мог расплатиться с Эгейтом, и у него еще останется более чем достаточно на насущные нужды. А после этого...
Ну, после этого и будет «после этого». Главное, что сейчас ему было хорошо.
Рыжая принесла Митчу выпивку и выбрала для него несколько печений. Он слегка нахмурился, когда она наполнила свой бокал, но затем ухмыльнулся и даже ей подмигнул. Рыжая все еще чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что вынудила его отвезти ее в банк. Было приятно видеть, что теперь она начинает приходить в себя и уже в состоянии подшучивать.
Она никогда не напивалась, да и сейчас явно рисовалась: Рыжая была слишком честной, чтобы скрыть, что ее мучают угрызения совести.
— Все забыто, любимый? — спросила она, глядя на Митча поверх бокала. — Полностью и окончательно?
Он засмеялся:
— Ну как ты? Уинни задал тебе нелегкую работенку?
— Фу! Так набрался, что мне даже стало его жалко.
— Вот уж нечего его жалеть! — решительно возразил Митч. — Одна женщина как-то раз вот так его пожалела, за что едва не лишилась носа, который он ей почти откусил. Я не шучу. — Митч глянул на Таркелсона. — Ты ведь помнишь, Тарк, бедняжку официантку из галвенстонской пивной?