На исходе алого заката
Шрифт:
С ним происходит что-то странное. Мыслями он явно не здесь, но смотрит на меня так, будто… снова ненавидит. Этот его хорошо знакомый взгляд из прошлого царапает кожу, словно лезвие.
— Я буду трахать тебя до тебя пор, пока ты не выкинешь всю эту чушь из головы, — сжимает пальцами мои щёки. — Слышишь?
Я вообще не понимаю, о чём он говорит. В его глазах плещется гнев и… что-то, чему я не могу дать название. Разочарование? Сожаление? Горечь?
— Ненавижу тебя, дрянь, — звучит тихо,
Ненавидит значит…
Сглатываю. По щеке катится слеза. Я чувствую, как она медленно сползает вниз, оставляя после себя влажную дорожку.
— Давай сделаем это, — произносит, зарываясь пальцами в мои волосы. — Ты ведь хотела, верно?
— Рид…
Взмах мокрыми ресницами. Глаза в глаза. Так остро… Невыносимо тяжело.
Он не выдерживает этот мучительный поединок первым. Его безумный взгляд опускается ниже и задерживается на моих истерзанных губах.
Замирает. Наши сердца стучат как сумасшедшие, опережая ритм друг друга.
— Сука, это просто ад какой-то, — качает головой, закрывая глаза.
Наклоняется, прислоняется своим лбом к моему. И этот неожиданный, не характерный для него жест отдаётся тупой, ноющей болью под рёбрами.
Он так близко…
Запах виски. Горячее дыхание опаляет губы, и нервная дрожь жаркой волной разливается по телу.
— Что ты делаешь со мной, девочка… — тихо-тихо, будто сам с собой разговаривает.
Открывает глаза. Тёмные. Жаждущие.
Рид, не надо…
Но он целует. И совершенно не так, как тогда на кухне. Осторожно, медленно, едва касаясь. Сдерживая свой пыл. Будто действительно опасается того, что я оттолкну его…
Отпускает мои запястья, и мне бы воспользоваться ситуацией, но вместо этого я растворяюсь в собственных ощущениях. Ярких, как чёртова радуга после долгожданного дождя.
Стирает пальцем слезу.
Голос разума взывает к совести.
Но я не могу…
Не могу оттолкнуть его. Потому что эти губы сводят меня с ума. Ну и пусть, что через минуту пожалею. Хочу поцеловать его сама хотя бы раз спустя столько лет. Так сильно хочу…
Подаюсь вперёд, отвечаю. Горячо, нежно.
Рид шумно выдыхает мне в рот.
— Ещё, — то ли приказывает, то ли просит, отрываясь от меня всего на секунду.
Прикасается ко мне. Беспорядочно трогает волосы, лицо. Жадно сминает мои губы. Нетерпеливо углубляет поцелуй, и когда наши языки, наконец, встречаются, я уже не могу сдержаться. Внутри — ураган из красок, чувств, эмоций.
Феерия. Уносит. Поднимает выше облаков. Туда, где всегда был мой рай и ад одновременно.
— Ммм…
Как же хорошо физически и как больно душе…
Целует скулу, подбородок.
— Смит, — срывается в страстный шёпот его голос.
Покрывает
Спускается вниз, нетерпеливо задирает футболку и целует живот.
Боже… Упираюсь взглядом в потолок. То, как он делает это, просто не передать никакими словами.
Я прекрасно понимаю, к чему всё идёт. Я хочу этого не меньше, чем он. Но его волосы вдруг цепляются за помолвочное кольцо и я… просто замираю. Реальность бьёт словно камнем по голове.
Какого ты творишь, Дженнифер?
Так нельзя. Нельзя. Всё это так низко.
Не могу. Нет. Он прав. Дрянь и есть…
Я чувствую себя отвратительно. Предавая Исайю сейчас таким образом.
Не заметила даже, как по лицу потекли слёзы. Всхлипываю.
— Смит, — Рид останавливается.
Закрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Собраться с мыслями, убежавшими в разные стороны из пустой, глупой головы.
— Слышишь? — громче.
Он хочет обнять меня, но я не позволяю.
Да ты просто королева логики, Смит! Сперва сама отвечаешь на его поцелуи, а потом динамишь, потому что вспомнила о том, что ты невеста. Очень вовремя, Дженнифер! Одиннадцать баллов по десятибалльной шкале!
Дура…
— Что не так? — в его голосе звенит недовольство, и я не могу винить его за это.
Шмыгаю носом и вытираю слёзы ребром ладони.
— Смит, говори со мной, — требует он, наблюдая за тем, как я отодвигаюсь и опускаю босые ноги на пол.
— Всё не так, Рид. Всё…
Почему-то сейчас мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. То напряжение, которое повисло между нами, пугает и явно является предвестником чего-то нехорошего.
Раздражённо вздыхает. Поднимается с постели и отходит в сторону. Отодвигает занавеску и настежь распахивает окно, впуская в комнату первые алые всполохи рассвета.
Смотрю, как достаёт сигареты, щёлкает зажигалкой. Затягивается.
— Рид… зачем всё это?
Молчит. Как же сложно.
— Я не могу, понимаешь?
— Да ну? — усмехается.
— Ты ведь знаешь, что я…
— Почти замужем, я помню, — перебивает.
А я опять усердно пытаюсь подобрать нужные слова. Мы ведь должны поговорить в конце концов?
— Я…
— Ты противоречишь сама себе, Смит! — злится, разворачиваясь.
Да уж, попробуй поспорь с этим.
— Я знаю…
Встаю, расправляя футболку. Иду к нему. Достаю из пачки сигарету и себе тоже. Подкуривает. На конце загорается тлеющий огонёк. Разглядываю красное солнце, выкатывающееся из-за горизонта, пока дым медленно наполняет лёгкие.