На исходе лета
Шрифт:
Сликит рассмеялась и подошла к Мэйуиду. Ее здоровая, блестящая шерсть смешалась с его тонкой и редкой, их лапы соединились, носы соприкоснулись, а глаза улыбались. Любой, кто увидел бы их сейчас — а Бичен был единственным свидетелем этой сцены, — понял бы, что это настоящие влюбленные. Возможно, самые странные и нежные и самые загадочные во всем кротовьем мире.
— Не приближайся к Бакленду, любовь моя, — сказала она, и в голосе ее прозвучала тревога.
— Куда угодно кроме, в прямо противоположном направлении. Давайте-ка посмотрим…
Мэйуид оторвался от Сликит и раза два крутанулся на месте, а при слове «Есть!» указал на северо-запад.
— Что там такое «есть»? — поинтересовалась Сликит.
— Покой, и тишина, и река, и то, в чем больше всего нуждается Бичен, — ответил Мэйуид.
— Нам тоже нужен покой, — заметила Сликит.
— Госпожа! Прощайте! — И он исчез, издав напоследок смешок.
Несколько минут Сликит глядела ему вслед, потом, повернувшись к Бичену, сказала:
— Надеюсь, когда-нибудь Камень пошлет тебе такую любовь, какую нашла я.
— Кроты-летописцы Аффингтона давали обет безбрачия, — печально усмехнулся Бичен, — а я полагаю, что стал в некотором роде летописцем. Хотя, познакомившись по записям Спиндла с повадками в Аффингтоне, можно не без оснований считать, что не все летописцы были такими уж и безбрачными.
Сликит вздохнула и присела на землю.
— Я знаю все об обете безбрачия, — сказала она. — Как сидиму мне полагалось дать такой обет, и много лет я была целомудренной. Даже теперь, когда Мэйуид называет меня своей любовью, я вспоминаю иногда, что нарушила обет. Я думаю, что в те годы я увядала, сама о том не ведая. Но должна признаться, что после того, как я покинула Верн…
— С Мэйуидом, — вставил Бичен.
— …после того, как Мэйуид и я покинули Верн, все переменилось. Я могу вспомнить, что такое безбрачие, и, как ни странно, могу представить себе, как возвращаюсь к нему, хотя никогда бы по доброй воле не сделала этого. Я так много узнала с Мэйуидом, хотя, наверное, мы должны казаться странной парой.
— Не более странной, чем любая другая пара, когда узнаешь их поближе. Я имею в виду, что моя мать и Триффан не очень-то подходят друг другу, не правда ли?
Засмеявшись, Сликит сказала:
— Если бы тебя сейчас могли слышать последователи Камня! Они вряд ли ожидают таких речей от Крота Камня!
— «Крот Камня»! У меня нет никакого желания быть не собой, а кем-то другим — этому учили меня и Триффан, и Фиверфью. Они-то определенно не давали обет безбрачия. И мой отец, Босвелл, если только он был моим отцом…
— Если? — переспросила Сликит.
— Видишь ли… — немного виновато пояснил Бичен, — Фиверфью никогда об этом не говорила. Но если он был моим отцом, то едва ли он давал обет безбрачия!
— Фиверфью не хотела об этом говорить, но ведь там был еще и Бэйли.
— Единственное, что Бэйли помнит, — это свет Камня и то, что мой отец… Босвелл звал Фиверфью.
— Ты действительно не хочешь давать обет безбрачия, не так ли? — спросила Сликит.
— Ну,
Она снова засмеялась, дружески потрепав его по плечу:
— Если о тебе когда-нибудь будут писать — а это непременно случится, мой дорогой, — уверена, об этом они не напишут. Они захотят, чтобы тебя считали чистым. Я скажу одну вещь о Господах Слова: они никогда не давали себе труда притворяться относительно безбрачия, и это было единственное, в чем они не лукавили!
— Видишь ли, — серьезно продолжал Бичен, все еще погруженный в свои мысли, — большинство кротов, которых я встречал, имеют возлюбленных или жен, а у некоторых есть детеныши. И я чувствую, что у них есть что-то, чего я не понимаю. — У Бичена был до смешного озадаченный вид, но Сликит чувствовала, насколько все это для него серьезно. Она вспомнила слова Триффана, что Крот Камня прежде всего «только крот» и должен им быть, чтобы тронуть сердца других кротов. И только затем он — Крот Камня.
— Ты знаешь много такого, чего не понимают они и к чему их нужно вести, точно так, как ты вел нас с Мэйуидом через Грот Темных Созвучий в Данктоне, — сказала Сликит.
Увидев, что от ее слов боль в сердце Бичена не унимается, она добавила:
— Крот, в тот момент, когда я встретила Мэйуида в Верне, я в последнюю очередь думала о любви и браке. Я и не мечтала, что это произойдет. Кто-то мечтает об этом и ищет это всю жизнь, но никогда не находит. Когда ты был в долине, то говорил многим, что крот не должен искать то, чего у него нет: нужно терпеливо ждать и верить, что Камень даст ему то, в чем он нуждается, когда будет нужно. Если суждено, чтобы к тебе пришла любовь, она придет.
— Я это знаю, — тихо сказал Бичен. — Я так верю в это. Однако иногда я ощущаю такое томление… Помнишь крота Поплара и его семью, которую он так старался защитить? Как много у него есть, как много! Конечно, брак и дети — самый большой дар кроту от Камня. Ведь не каждому дано выбрать безбрачие или стать летописцем или сидимом. Но когда кроты прикасаются к своему собственному малышу, тогда, если у них есть глаза, чтобы видеть, и сердце, чтобы чувствовать, они познают уязвимость и силу самой жизни. Как может крот, который прикоснулся к своему детенышу, причинить кому-то вред? Как может он не ощущать любовь ко всем вокруг? Вот в этом-то и кроется Безмолвие.
— У меня никогда не было своих собственных детенышей, — сказала Сликит, понурившись.
— Но ты выбрала другой путь к Безмолвию, и кроты, которых ты знала, помогли тебе в этом. И в любом случае — ты вырастила двух малышей Триффана, а это ничуть не хуже.
Взгляд Сликит потеплел от любви при этих воспоминаниях.
— Уорф и Хеабелл. Я сама их так назвала.
— Иногда мне кажется, что они мне брат и сестра, а я никогда их не встречал.
— Был и третий, — мрачно произнесла Сликит. — Я видела его своими собственными глазами.