На исходе ночи
Шрифт:
— Какой Иван?
— Грицкан, какой же еще…
Быцко с сомнением разглядывал разбитую в кровь губу своего собеседника.
— А чем он тебя ударил?
— Кулаком, — после секундного колебания ответил Выртос.
— Ну ладно, оставим пока это. Расскажи, что вы делали с Савкой и Грицканом в прошлую субботу вечером?
— Что делали? Да ничего особенного. Сидели дома, потом Грицкан вдруг говорит: скучно что-то, давайте в село, в Кырнацены, съездим. Пошли на автостанцию. Поздно уже было, я и отказался ехать. И потом, меня пригласила в тот вечер одна девушка на день рождения, я же на аккордеоне играю. В общем, не поехал. Грицкан разозлился. Тебе, говорит, девчонка дороже друзей. И ударил. Я и ушел.
— Так
Парень смешался, понурив голову, и с трудом выдавил:
— Молотком. У него в портфеле молоток был, хотел припугнуть, вот и ударил, не очень правда, сильно…
Молоток… Мысль следователя лихорадочно работала. Ведь Бершадского убили тупым орудием, а в машине был обнаружен молоток с поломанной ручкой. Неужели?.. Однако для столь далеко идущих выводов фактов было маловато, и он продолжал допрос. Выяснились весьма любопытные подробности. В самый разгар веселья у Галины (так звали знакомую Выртоса) под окнами раздался свист. На улице стояли Иван Грицкан и Михаил Савка. Они были очень возбуждены и звали Выртоса с собой, но он отказался. С тех пор друзей он больше не видел.
Выртос говорил сбивчиво, явно чего-то не договаривал, боялся. Его показания нуждались в тщательной проверке, и в первую очередь все, что касалось вечеринки у Галины. Посовещавшись, Быцко и работники милиции отпустили Выртоса. Был у них свой расчет: проследить за парнем, его поведением, связями. В общем, не выпускать из своего поля зрения.
V
Длинный, тяжело груженный товарный состав, погромыхивая на стыках рельсов, приближался к 53-му километру перегона Марианка — Кайнары. Машинист локомотива из окна своей кабины увидел идущего вдоль полотна молодого человека с болоньевой курткой в руке и на всякий случай дал гудок: ходить по полотну не положено. Но парень будто не слышал предупредительного гудка и продолжал идти своей дорогой. Когда до него оставалось метров двадцать, машинист с ужасом увидел, как парень, отшвырнув куртку в сторону, остановился и лег поперек рельса лицом вниз. Предсмертный крик человека потонул в скрежете тормозов и лязге вагонов. Состав остановился, но было уже поздно. Человек на рельсах был мертв. Прибывший на место происшествия старший инспектор уголовного розыска линейного отделения милиции станции Бендеры записал в протоколе:
«Обнаружен перерезанный надвое труп неизвестного мужчины… Одет в пиджак в серую и коричневую клетку. В карманах — сигареты «Шипка», три рубля денег, спички, обувной рожок. Документов нет».
Расшифровка скоростной ленты машиниста показала, что скорость состава не превышала 70 км в час при дозволенных на данном перегоне 80 км. Машинист применил экстренное торможение, длина тормозного пути — 450 м.
И показания машиниста, и его помощников, и данные расшифровки приборов неопровержимо свидетельствовали о самоубийстве. Вскоре труп опознали. Молодого человека звали Иван Грицкан. Участковый инспектор Каушанского РОВД Левко, который пришел к нему домой, увидел заплаканную, постаревшую мать. Старшая сестра Ивана Мария отдала участковому три вырванных из ученической тетрадки листа в косую линейку.
— Теперь уже все равно, — подавив вздох, сказала она. — Одну записку брат просил передать в милицию, другую — Савке, третью — матери.
Левко, с трудом разбирая наспех написанные по-русски карандашом слова, прочитал адресованную милиции записку:
«Преступления фсе троя. Я ухожу далеко, а дальше с ними разбирайтесь вы».
Вместо подписи внизу красовались чернильные отпечатки пальцев. Две другие записки были на молдавском языке.
«Миша, меня нет. Уничтожь Серафима и приходи следом за мной. Была милиция, но меня не нашла.
Это адресовалось Савке.
На третьем листке было написано:
«Мама добрая, она обо мне заботится».
— Как скорпион, — брезгливо сказал своим сослуживцам полковник Вовк, ознакомившись с донесением о самоубийстве и «завещанием» Грицкана. — Жаль, не успели взять. Понимал, что «вышка» грозит. Нет, это не мужество, а трусость, подлая трусость. Испугался наказания. И Савку толкает на новое убийство — Выртоса. Посчитал, что тот их выдал. А самого Савку, обратите внимание, склоняет к самоубийству: приходи следом за мной. Негодяй. О матери вспомнил в последний момент. Раньше надо было думать. Однако у нас еще нет доказательств, что именно они убили Бершадского, хотя связь прослеживается, и довольно четко. В общем, есть работа.
Прежде всего оперативники разыскали в Теленештах знакомую Выртоса — Галину и участников вечеринки. Выяснилось, что Выртос говорил правду, но не всю. А вся правда заключалась в том, что Савку и Грицкана в ту ночь видели не только Серафим, но и другие гости Галины. И в каком виде!
— Я очень испугалась, — почему-то шепотом сказала девушка, — у них лица были в крови. Говорят, подрались с кем-то. Я поверила: это на них похоже. Попросили еще ведро воды, чтобы вымыться.
— А дальше что было? — спросил ее старший инспектор Теленештского РОВД.
— Поговорили они с Выртосом, и все трое ушли. Я еще услышала шум… вроде машины, но точно не скажу.
Начальник следственного управления прокуратуры республики Котляров связался по телефону с полковником Вовком, прокурорами Теленештского и Каушанского районов. Обменявшись мнениями, они пришли к выводу, что есть все основания для производства обыска в домах подозреваемых, а также в доме Лаврентия Грицкана. Прокуроры санкционировали эти следственные действия. При обыске сотрудники изъяли в доме Савки зеленую куртку с порванным рукавом; на уголке воротника темнело бурое пятно. В доме Выртоса обратили внимание на часы «Маяк» с разбитым стеклом и бурым пятнышком на задней крышке. Под полом деревянной приспы [40] дома Лаврентия Грицкана были найдены регулировочный жезл с резной ручкой, мужские летние туфли с дырочками 42-го размера, магнитофон «Яуза», паспорт на электропроигрыватель. В доме родителей Грицкана был изъят темно-серый пиджак их сына, тот, что был на нем в последний для него миг.
40
Приспа — вид деревянной террасы вдоль фасада крестьянского дома ( молд.).
Между тем розыск Михаила Савки пока не дал результата. Выртос же оставался в Новых Кырнаценах, из дома выходил редко, в основном — в магазин за сигаретами и бутылкой вина. Савка обязательно будет искать встречи со своим дружком, его мучает неизвестность и тревога. Расчет оперативников был точным. Вечером, когда Выртос, по своему обыкновению, вышел из дома, чтобы направиться в магазин, откуда-то из темноты вынырнула высокая фигура и окликнула его. «Савка!» — догадались оперативные работники.
Савка пытался сопротивляться. Участковому инспектору Павлу Левко и его помощникам — дружинникам пришлось прибегнуть к силе. Со связанными за спиной руками его втолкнули в машину, за ним вошел Выртос. Машина сразу набрала скорость и повезла их навстречу судьбе, которую каждый выбрал себе сам.
— Ну вот, Выртос, мы и встретились снова. На сей раз, видимо, надолго, — произнес следователь Быцко, внимательно вглядываясь в осунувшееся, небритое лицо парня. — Хочу предупредить: правдивые показания могут облегчить вашу участь.