На ИВС прекрасная погода
Шрифт:
– Да так, не о чем я! – успокоилась Иринка…
Так они, «не о чем» поболтав полчаса, расстались, чтобы встретиться потом через год и десять месяцев…
А Зимин в камере думал, думал и думал…
Барсуков. На ИВС прекрасная погода. Глава 5
В кабинет начальника ИВС Барсуков вошел часа четыре спустя и демонстративно бросил протокол явки с повинной на стол.
Зинин загрузился на свою кражу и получил гарантию неотправки ближайшим этапом…
– Юра, я пошел к начальнику
Юрик под жужжание компьютера (он играл в авторалли) кивнул головой…
– Как «полтора»? – удивилась Зиночка.
– Одно есть, а по одному вещи надо изъять, – пояснил Барсуков.
– Полтора не бывает, – не согласилась с кумом конвоирша.
– У тебя, Зина, как у попа, с дробями плоховато!
– У какого попа? – не поняла Зиночка.
– Из анекдота.
– Приколись, Анатолич! – попросил Юрка.
…
– Поп грехи отпускает, – прикуривая сигарету, начал рассказ Барсуков, – одна женщина шепчет ему:
– Согрешила я, батюшка!
– Сколько раз? – спрашивает поп.
– Семь.
– Ступай, дочь моя, прощаю!
Другая подходит:
– Согрешила я.
– Сколько раз?
– Два.
– Иди, прощаю!
Подходит третья:
– Согрешила я.
– Сколько раз?
– Полтора!
Повествование внезапно громким хохотом перебил Юрчик…
Барсуков подождал, пока Юрка перестанет хохотать, и, выходя из кабинета, закончил:
– Поп мял, мял репу и предложил: «Ступай, досношайся, дочь моя, а то у меня с дробями плоховато!»
…
Зина, покраснев, осуждающе посмотрела вслед Барсукову, но только за Олегом закрылась дверь, не выдержав, закрыв ладошками лицо, залилась безудержным смехом…
А на следующее утро на перрон, сверкая мигалками и пугая народ сиреной, влетели два воронка.
Из боковой двери автозака выпрыгнуло нечесаное, свирепое чудовище, которое, однако, по документам ОВД числилось чистокровной немецкой овчаркой. С истерическим лаем монстр бросился в сторону стоящей неподалеку группы вахтовиков. Следом за овчаркой спрыгнул на землю конвоир, пытаясь поймать на лету вырвавшийся брезентовый поводок. Вахтовики ломанулись от собаки в разные стороны, а пес, подбежав к брошенным рюкзакам, опрокинул недопитую бутылку водки и схватил лежащую копченую курицу.
В это время конвоир, поймав конец упущенного поводка, потянул со всей силы овчарку на себя…
Конвойный пес, как горный осел сев нечесаным задом на перрон и сопротивляясь кинологу, проглотил курицу.
– Алый, как тебе не стыдно? – сглотнув набежавшую слюну, возмутился собаковод…
В столыпине открыли двери.
Подъехав дверь к двери, конвой начал погрузку этапа. Первых загрузили мужчин.
Женщина была одна, и она, еле таща два тяжелых баула, скрылась в тамбуре спецвагона последней.
– Анатолич, можно я тебе письмо напишу? – крикнула Мухина на прощание.
– Пиши, Ирка! Может, помогу чем смогу! – согласился майор.
– А
– А может быть, корова, а может быть – собака! – пропел майор, запрыгивая на подножку отъезжающего автозака…
Юрка запрыгнул в кабину следом и, усевшись, отряхнул форменные брюки от опилок.
– Задолбали крохоборы, двадцать половых досок и пятьдесят вагонки за лишних семь человек запросили.
– А кому сейчас легко, – улыбнулся в ответ Барсуков.
– Наверно, ленинскую комнату ремонтируют? – поинтересовался водитель автозака.
– Сколько я им досок отправил за эти годы, там, в Челябинске, мавзолей можно уже построить.
Уставший за долгий рабочий день, прокурор разбирал почту.
Последняя телеграмма из прокуратуры автономного округа сурово и настойчиво намекала о попустительстве городской прокуратуры…
«Вами не исполняется решение генеральной прокуратуры РФ о выявлении случаев совершения должностных преступлений в рядах сотрудников милиции. По сравнению с прошлым годом, когда на данную категорию лиц было возбуждено два уголовных дела, вы в настоящий отчетный период провалили работу на сто процентов. Тогда как в остальных органах показатели на семьдесят шесть процентов выше уровня прошлого года.
Обращаю внимание на персональную ответственность.
Если по итогам первого полугодия план по привлечению к уголовной ответственности за совершение должностных преступлений не будет выполнен, будет решаться вопрос о привлечении вас к дисциплинарной ответственности, вплоть до отстранения вас от исполнения обязанностей».
Прокурор отложил в сторону листок.
Привлекаться к дисциплинарной ответственности или покидать насиженное кресло ему не хотелось, тем более до получения очередного звания оставалось четыре месяца. И он, набрав номер телефона своего заместителя, рявкнул в трубку:
– Зайди ко мне!
Молодой, но ранний заместитель появился в дверях кабинета ровно через четыре минуты.
– Я тебе по поводу ментов что говорил?
– Садить надо, – растерянно заявил зам.
– Почему не садишь?
– Так не за что, – развел руками прокуренок.
– Ментов всегда есть за что садить, их честных не бывает. Просто выявлять не хочешь, либеральничаешь!
– Есть одна жалоба на Барсукова, но если её пустить в ход, то кто работать в ИВС будет?
– Нового пришлют!
– Не знаю, жалко как-то!
– Ты что? Ты где служишь? Ты в прокуратуре работаешь! Если мы никого не привлечем, то нас привлекут! Звания не получим! Премии не увидим! А судя по последним директивам, уволят на фиг! – на одном дыхании выпалил прокурор изумленному заместителю.
«Да, надо свою шкуру спасать», – про себя подумал зам и вслух произнес:
– Барсуков так Барсуков, завтра же пускаю в ход материал.
– Смотри, он ушлый как Штирлиц! – напутствуя своего зама, предупредил прокурор.