На изломе чувств

Юнина Наталья

К семи, так и не дождавшись Олю, присел на диван и продолжил ее ждать. И буквально через несколько минут услышал звон ключей. Тут же вскакиваю с дивана и подхожу к прихожей. Становлюсь так, чтобы увидела меня не сразу. Оля открывает дверь, захлопывает ее и проходит вперед, стуча каблуками. Останавливается у дивана, спиной ко мне и начинает массировать себе шею. Вид сзади открывается просто шикарный: облегающее черное платье с вырезом на спине и прекрасная подтянутая попка. Ну и туфли на приличном каблуке дополняют и без того шикарный образ. Подхожу к ней бесшумно сзади, кладу руки на талию и притягиваю к себе.

– Скучала?
– шепчу ей

на ухо.

Оля на удивление не вздрагивает и нисколечко не пугается, как будто ждала моего появления.

– Нет, не скучала. А очень, очень скучала.

Поворачивается и смотрит на меня с улыбкой.

– Ты наконец-то решил со мной заговорить?

Кажется, у меня снова начало тарахтеть сердце, как только увидел ее глаза. Черт, что ж она делает со мной?

– Оль, я не могу без тебя, -утыкаюсь ей в шею.
– Не могу и не хочу. Вернись, пожалуйста. Я курить брошу и собаку твою в дом привел, уже неделю как живет у нас. Давай сегодня же уедем? Если не захочешь, я тебя все равно заберу, не оставлю здесь. Оль...

Я бы и дальше вот так стоял и дышал ею, если бы не мокрые Олины щеки.

– Ты чего плачешь?

– Я не могу уехать. Очень хочу, но не могу, - вытираю ее слезы большим пальцем.

– Почему? Неужели так хочешь быть моделью?

– Нет, - обхватывает мои руки своими.
– Я сначала правда хотела сюда поехать, Франция-это же мечта всех девочек, и Ангелина так все расписывала, что мне еще больше захотелось. А потом, я подумала, что не смогу так надолго уехать и…

– И?

– И сказала это Ангелине. Она вроде бы нормально отреагировала, а потом давала какие-то документы. Да, я дура, думала, что это договор на мои обычные съемки. Я не смотрела, что подписываю. Подписала и забыла, а на следующий день мы с ней встретились, как обычно, и она сказала, что я подписала договор на Париж и показала мне пункты, в которых говорилось, что если я его расторгну, то заплачу огромные деньги за нарушение договора. Поэтому тебе и не говорила почти до самого отъезда. Прости меня, Миш. Я очень хочу домой, но не могу.

– Ну почему мне не сказала?! Я бы решил это!

– Потому что боялась, ты и так меня считаешь дурой. Так хоть выглядело, что я сама этого хочу. Пожалуйста, не отказывайся сюда приезжать на выходные, прошу тебя. Год быстро пролетит, и я больше никогда и ничего не буду без тебя подписывать.

– Олька, какая же ты глупенькая, я бы и тогда разобрался, и сейчас. Уж поверь мне, все это можно решить, тем более, когда документы подписаны таким путем. Все, не реви. Завтра же улетим домой. Заплатим мы деньги или разберемся другим путем, это уже моя забота. Только, чтобы такого больше никогда не было, слышишь меня? Лучше мне сказать и побыть пять минут дурой, нежели год страдать херней. Поняла меня?

– Поняла. Ты правда взял Бублика домой?!

– Он теперь Мюнхен, уж извини, я не знал, как ты его звала. Олька, я так скучал.

– И я, очень, очень. Неужели мы уедем домой вместе?

– Конечно, вместе.

Зарываюсь руками в ее волосы и вдыхаю такой желанный запах.

–

Люблю тебя, Олька.

– И я люблю.

– Может ты уже прекратишь лить слезы?
– кивает.
– Ты мне задолжала три недели супружеского долга.

– Я готова его тебе отдать сполна.

Притягиваю ее к себе и целую в соленые от слез губы. Сейчас я реально готов ее сожрать, подумаешь соленые губы, так даже слаще. Господи, кажется я реально чокнулся. Задираю ее платье, открывая вид на охрененные ножки, облаченные в черные чулки. Красивая и только моя. Веду рукой по нежной коже, как вдруг меня торкает осознанием –для кого надето это чертово платье и чулки?! Тут же отстраняюсь от нее.

– Для кого ты так вырядилась?!

– Для пассажира рейса 4895, 19 ряд, место «А», вылетевшего ровно в два часа дня и прилетевшего в пункт назначения в пять часов и одну минуту.

– Ты что знала, что я приеду?

– Конечно знала, я обо всем спрашивала Марка, он был более разговорчив.

– Вот ты маленькая паршивка. Так где ты шлялась, если знала, что я приеду?

– Так я наводила красоту в салоне для тебя же и платье надела тоже для тебя, правда от красоты уже ничего не осталось, тушь же растеклась.

– Нет, ты все равно самая красивая.

Не выдерживаю больше и опускаюсь на диван, утягивая Олю за собой, усаживаю ее себе на колени, поднимая платье на талию, начинаю гладить ее ноги. Как же мне хочется порвать все эти тряпки и чувствовать друг друга кожа к коже, но я выдержу, правда до кровати мы все же не доберемся. Не целую ее, а просто выпиваю, боюсь даже, что она испугается такой моей страсти, но на удивление она сама льнет ко мне с не меньшим упорством. Стискиваю сильнее ее бедра, провожу пальцами по уже мокрым трусикам и понимаю, что меня тоже безумно хотят. Больше ждать не могу, поднимаюсь вместе с Олей на руках, и укладываю ее на ковер. Нависаю над ней, и она начинает расстегивать мне рубашку, опускается к ширинке, я не остаюсь в долгу и тоже снимаю с нее платье, тут же стягиваю трусики, но чулки оставляю, хочу, чтобы она была в них. И вот тот момент, которого я так хотел, прижимаюсь к ее оголенному телу своим, Оля шумно выдыхает и мне кажется по ее телу даже прошлась дрожь, целую ее в губы, чтобы и она поняла, как мне это нравится. Немного отстраняюсь, чтобы смотреть на нее в тот момент, когда буду в нее входить. Одним рывком вторгаюсь в нее и ее глаза распахиваются, это ни с чем не сравнимое удовольствие видеть ее подо мной, такую податливую и страстную. Тянет меня на себя и жадно целует, сама ускоряя темп наших движений, подаваясь мне на встречу. И я чувствую, что еще немного и Оля дойдет до грани. Еще несколько движений и она не сдерживает стоны удовольствия, а я следую за ней.

Не знаю сколько мы так пролежали на полу в объятьях друг друга, может вечность, а может секунды.

– Миш, а ты точно меня заберешь, даже если придется заплатить очень много денег? – поглаживая меня по плечу, спрашивает Оля.

– Точно, ну что за вопрос. Разве я тебе когда-нибудь врал?

– Нет. Прости меня. Простишь?

– Мне не за что тебя прощать.

– Помнишь я когда-то сказала, что хочу быть просто женой?