На колесах
Шрифт:
– Все, несут!
– весело сказал Слава, усики на его растянувшейся губе стали совсем незаметными.
– Ты глянь, сам Губочев тащит!
Никифоров кивнул, но не стал смотреть, что делается за "универсалом", у которого отрезали заднюю часть.
– Да я не шучу!
– сказал Слава.
– Прижал ее к пузу, а Верещагин конвоирует. Прямо вынос гроба!
– У нас это последняя крыша, ему жалко с ней прощаться, - сказал Никифоров. И Филимонову: - Николай Петрович, перед перерывом вместе с Верещагиным скажите людям, что ревизия считает ваш
Больше тут делать было нечего; Никифоров кивнул мастеру Верещагину и пошел дальше.
– Александр Константинович!
– крикнул вслед Губочев.
– Видите, я ваше распоряжение выполнил.
– Спасибо, - ответил директор, полуобернувшись, так и не посмотрев на него. Наверное, было похоже, что он бежит. А он и бежал. Как маленький Саша Никифоров, когда зажег, играя, стог сена во дворе соседей. Или так лучше определить: не бежал, а хотел собраться с мыслями? Но он не стал уточнять.
На малярном участке было душно; гудел вентилятор, горячо и едко пахло эмалью. Яркий холодный свет люминесцентных ламп с его едва уловимым помаргиванием, казалось, обладал плотностью, словно полупрозрачный газ. Вдоль стены напротив красильных боксов стояло несколько автомобилей. Все они были одинакового песочно-желтого цвета, с заклеенными бумагой фарами и стеклами, без бамперов, и чем-то напоминали коконы. Свежо блестела краска, и ее блеск маскировал мелкий брак - рябь "шагреневой кожи".
– Получается, - похвалил Никифоров.
– Нет, не очень получается, - вздохнула Лида.
Скребок в ее руках остановился, потом пошел по капоту, легко снимая разбухшую от растворителя старую краску.
– А как ты до крыши достанешь?
– улыбнулся Никифоров.
– Подставлю ящик.
Он поднял с пола похожий на широкую стамеску скребок и снял с крыши белую стружку.
– Испачкаетесь, - предупредила Лида.
Он посмотрел на ее бледное миловидное лицо, уже тронутое тонкими трещинами морщин, снова улыбнулся:
– Я у вас отдохну. Никто не знает, что я здесь.
– Вы приходите почаще. Вот кончат там, - она кивнула на открытые боксы, где девушки в зеленых костюмах плавно работали пульверизаторами, - угостим вас домашним пит рогом. Мы и песни поем. Вы любите петь?
– Когда за рулем спать охота. Мы с Журковым ехали из Тольятти - все песни перепели.
– Нет, а мы просто так поем. Теперь нам никто не мешает.
– Она посмотрела на Никифорова.
– Хотите, за выходные мы вашу машину в любой цвет покрасим?
– Ну да! Чтоб меня обвинили в злоупотреблении служебным положением?
– А что мы еще можем? Бутылку купить?
– Зачем бутылку? Да ничего не нужно!
– сказал Никифоров.
– Давай лучше-ка спой что-нибудь.
– Вот еще! Ни с того ни с сего - петь. Просто так радио поет.
– Лида нахмурилась, стала крепко и быстро водить скребком; ее тонкое плечо на мгновение выступало в широких складках рукава и сразу терялось в них.
"Что на Полетаеву сегодня нашло?
– подумал Никифоров.
– Сначала тест загадала,
– Лида, что задумалась?
– спросил он.
– Хочешь, тест загадаю?
– Александр Константинович! Товарищ директор!
– послышался голос из динамика.
– Вас просят подняться в ваш кабинет... Александр Константинович! Вас просят подняться в ваш кабинет...
– Вот и спрятался, - сказал он.
– Тест в другой раз.
Он знал, что просто так звать не станут. Наверное, снова что-то случилось, а Журков не в силах справиться. Может быть, скандалит тот толстый парень из Вологодской области? Или приехал на техобслуживание какой-то чин?
Никифоров почти угадал: заказчик, лысый коренастый мужчина в роговых очках, ждал в приемной.
– Вы директор? Я к вам.
– Заходите.
– Никифоров толкнул дверь кабинета и сделал вид, будто не заметил сочувственного взгляда секретарши.
Вошли, сели. Мужчина раздраженно сказал:
– Я в девять утра сдал машину!
Никифоров кивнул, нажал белую клавишу, раздался голос диспетчера:
– Слушаю вас, Александр Константинович.
– Нужно отрегулировать клапана, промыть карбюратор...
– продолжал заказчик.
– Что с автомобилем?..
– Никифоров нетерпеливо взглянул на него.
– Ваш номер?
– ЮМО ноль два - сорок пять, - быстро вымолвил мужчина.
– Одну минутку, Александр Константинович, - сказал женский голос из селектора.
– ЮМО ноль два - сорок пять сегодня получен владельцем с седьмого участка.
– Спасибо, Валя.
– Вот именно! Получен!
– крикнул заказчик.
– Там и конь не валялся! Карбюратор не промыт, зажигание не выставлено, тормоза не отрегулированы. Неужели всю жизнь на трояках и червонцах?
– У вас вымогали деньги?
– спросил Никифоров.
– Я сам дал слесарю червонец. И мне ничего не сделали!
– Пишите на мое имя заявление.
– Он чувствовал, что по щекам растекается сухой жар.
– Кому дали? Сколько? Зачем? Пишите!
– Я не буду писать.
– Тогда я бессилен. Кому вы давали?
– Вы сами знаете, - усмехнулся мужчина.
– Почему я должен знать?
– воскликнул Никифоров.
– Вы в своем уме? Вы даете взятку и ищете у меня защиты?
– Мне нужен исправный автомобиль.
– У вас не будет исправного автомобиля. Жулики и взяточники, которых вы плодите, не могут честно работать.
– Никифоров снова повернулся к селектору.
– Поддубских? Василий, что у тебя?
– Нормально, Александр Константинович. Транзитному поменяли крестовину, он написал благодарность Голубовичу. Уф, жарко!
– Зайди ко мне.
– Вам даже пишут благодарности?
– улыбнулся заказчик.
– Я бы вас не беспокоил, но как без вашего разрешения снова загнать машину на участок...