На краю бездны

Бичем Джулс

 – Не бойся, он больше тебя не тронет. Кажется, я его убил.

Это была странная ночь, полная кошмаров и иллюзий. Одной из которых были они, идущие по дороге, навстречу занимавшемуся на горизонте багровому рассвету. Джил, почти висящая на руке парня и теряющая границу между реальностью и бредом. Непохожий на человека Райз, весь в грязи, земле и крови, медленно идущий по асфальту и поддерживающий её. Иллюзией были крики отца, матери, соседей. Вой сирен. Парамедики, подхватывающие Джил. Сбежавшийся народ.

Её продолжало колотить как в ознобе, и от этого не спасали ни плед, ни укол, который ей сделали. Она не могла никого видеть, кроме

Райза. И это было самым важным – чтобы он оставался рядом. Он улыбался ей, поворачивая к ней голову, хотя это и было неудобно – его спрашивали какие-то люди из полиции, медики осматривали его, укладывали сломанную руку в надувную шину.

Они все были иллюзиями. Все, кроме него.

Глава 4

Скользящий по стене луч медленно бледнел, предвещая закат. Время исчезло, превратившись в одно большое ожидание без деления на часы и минуты. Слушание дела обещало быть недолгим. С самого начало всё было очевидным настолько, что никто и не сомневался в том, каким будет приговор.

Горожане, присутствующие на слушании, с брезгливым отвращением бросали взгляды на обвиняемого, который служил явным олицетворением всего худшего. Если бы спросили каждого, кто сидел и слушал монотонный голос судьи, любой бы ответил – этому парню не место среди людей, нормальных порядочных людей.

В объявленный перерыв адвокат обвиняемого вышел в коридор, где его ждал заведующий городским госпиталем, человек, который оплачивал его услуги и хотел добиться, если не освобождения, то по крайней мере смягчения приговора.

 – Я бы хотел сказать, что у нас есть шансы, – адвокат постукивал по автомату с кофе, – Но вы сами понимаете, что их нет.

 – Значит, никакой надежды?

Адвокат достал стаканчик с кофе и подул на обожженный палец.

 – Только если присяжные всё же решат смягчить приговор в силу молодости обвиняемого. Но когда на судью давит мэр, чей племянник убит, надеяться на адекватность присяжных – это, то же, что хвататься за соломинку в шторм.

 – Он защищал мою дочь, – врач поморщился при упоминании о мэре. Он помнил, как тот верещал, брызгая слюной, что сотрет в порошок всех, кто имеет отношение к этому делу. Он посмел угрожать его дочери, и этого заведующий не мог потерпеть. Поэтому спокойно, сдерживая шквал бессвязных воплей, заявил, что если имя его дочери будет хоть как-то побеспокоено, он подаст в суд о возмещении морального ущерба. И, воспользовавшись влиянием отца – дедушки Джил, привлечет к этому внимание журналистов. После этого упоминания о его дочери исчезли из разговоров.

 – Ты не имеешь права не пускать меня! – Вопли Джил разрывали барабанные перепонки и не прекращались ни на секунду, – Выпусти меня! Я не должна его увидеть!

Дверь сотрясалась от ударов, словно Джил швыряла в неё по меньшей мере шкаф. Мать сидела, устало опустив голову на руки, и уже даже не вздрагивала от каждого шквала криков. Отец стоял у окна и курил. Раньше он никогда не позволил бы себе этого в доме, но сейчас, докуривая последнюю сигарету из пачки, старался унять дрожь в руках. Родители уже тысячный раз прокляли тот выпускной, на который отпустили Джил, понадеявшись на её одноклассника. Да, отец приезжал потом к нему, просто захотев посмотреть в глаза недоумку. Парень перетрусил так, что едва не обделался, узнав о том, что ему могут тоже грозить неприятности. Но никто не мог вернуть происшедшее и исправить его.

Спустя

два дня полиция получила ордер на арест Райза, лежавшего в больнице. Около его палаты дежурил страж порядка, и после выписки его должны были забрать. Об этом родители не говорили Джил, которая в свою очередь отходила от сотрясения, чудом не оставившего пока последствий. Им и так хватало того, что она не хотела никого видеть, кроме Райза, и упорно молчала в ответ на все их попытки отвлечь её внимание на другие темы.

Джил знала, что тот парень убит, но отказывалась принять то, что это затронет Райза. Такая нелогичность для неё объяснялась тем, что Райз не был преступником. Он не сделал зла, спасая её. Преступником был именно убитый. Пусть кто-то скажет, что он просто развлекался, нелепо шутил, но чутье подсказывало Джил, что не вмешайся Райз, сейчас она была бы уничтожена на всю жизнь.

Эта ночь, запах крови и сырой травы, разбившийся прежний мир и единственно уцелевшее – их дружба связали их крепче, чем что-либо. И Джил готова была выть волком от острой необходимости оказаться сейчас рядом с Райзом, за которым наверно уже пришло правосудие.

Когда она собралась пойти к нему, родители словно сговорились. Они не спускали с неё глаз, не давали ей находиться одной, внезапно находя массу причин пойти с ней на улицу или оказаться где-то поблизости от неё. В Джил медленно нарастал страх и ужас перед будущим, ожидавшим Райза. За ней никто не приходил. Один раз приехала полицейская машина, и отец, поговорив с человеком в штатском, поехал куда-то с ним. Но больше ничто не менялось. Джил не знала новостей, не слышала и не видела никого из прежних знакомых, и в голове её рождались подозрения, одно хуже другого.

Спускаясь утром вниз, Джил услышала разговор родителей:

 – Главное, что это не коснется Джил. Вряд ли можно надеяться, что ему хоть как-то смягчат приговор. Мэр постарается, как-никак это же был его племянник.

 – Какой ужас, – мать нервно передернула плечами.

Джил села на ступеньку, осмысливая услышанное. Она знала, что за убийство дают срок. Приличный срок. Она знала, что убитый парень не был простым школьником. Но, если бы не она, тащившаяся по ночной улице, зная, что это небезопасно, ничего бы не произошло. Это её вина, целиком и полностью.

 – Дорогая, ты куда? – Отец напоминал охотничью собаку, настороженно замершую в стойке. Джил молча направилась к двери. Отец догнал её и заслонил собой дверной проем.

Сейчас она была готова зубами и ногтями выдрать себе дорогу к Райзу.

 – Куда ты собралась? – Повторил отец.

Джил подняла на него глаза.

 – Мне нужно по делам.

 – Джил, ты ещё не совсем поправилась – отец незаметно принял оборонительную позицию.

 – Я давно поправилась, папа, и ты это знаешь. Это важно, я должна идти, – она была готова играть в эту игру.

 – Нет. Тебе не стоит ходить одной. Тебе может стать плохо!

 – Но я должна навестить знакомого.

Отец поморщился, как от головной боли.

 – Джил, ты не можешь этого сделать.

 – Почему это?

 – Ты не можешь навестить этого парня.

 – Почему? – чувствуя, как медленно холодеет всё внутри, но спокойно, словно отец разговаривал на другом языке и не понимал её, повторила Джил.

Он отвел глаза.

 – Потому, что его уже забрала полиция? Или потому, что все должны забыть, что это моя вина? – Джил было смешно вот так просто стоять и произносить всё это.