На краю бездны

Афанасьев Александр

Профессор оторвался от чтения газеты.

– Не ожидал вас здесь увидеть, сударь.

– И я вас не ожидал. Решили сменить климат? Восток сменить на Берлин? Так, профессор Вахрамеев?

– Что вам нужно?! – резко произнес профессор. – Я свободный человек. Куда хочу, туда еду. Меня давно приглашали сюда читать лекции. Русское государство никак не желает отстать от своих подданных?

– Да кому нужны такие подданные? И даром не нужны. Просто я оказался проездом в Берлине и решил навестить вас. Поговорить.

Профессор сложил газету на коленях, но встать так и не решился.

– Нам с вами не о чем говорить. Все, что происходило там и тогда, я стараюсь забыть, как страшный сон.

– Удается?

– Нет, не удается. К чему этот разговор? Мы не найдем общий язык, можете и не пытаться. Мы с вами по-разному мыслим.

– Это так, – согласился я, – по-разному. Собственно говоря, в этом и заключается мой интерес к вам. Видите ли, профессор, у меня в последнее время появились странные мысли и странные увлечения.

Жизнь заставляет. Вот, представьте, – там, на дорожке, сложно представить это в Берлине, но все же попробуйте, – лежит куча дерьма. Солидная такая куча. Иной человек вступит в нее, поморщится. Оботрет ботинок о поребрик, да и дальше пойдет, не забывая смотреть под ноги. А мне становится интересно. Откуда здесь эта куча? Почему она здесь? Как сделать так, чтобы куч таких больше не было и люди в них не вляпывались?

– Бред.

– Это так. Бред. Но осмысленный. Я просто хочу понять, профессор, ради чего люди предают. Ну, допустим – кого-то обидели, по должности не продвинули, наказали незаслуженно. Он от обиды и предал. Или кто в пульку проигрался. Или там на водах, в казино деньги спустил и еще должен остался. А почему предателем стали вы, профессор? Мы очень долго изучали ваше дело, опрашивали всех, кто вас знал. И так и не поняли, что произошло. Почему, профессор?

– Не докажете. Это домыслы.

– Не докажу, – согласился я. – У меня нет ни одного доказательства, которое прошло бы в суде. Но когда все это произошло – я знаю. Как – не знаю. Почему – не знаю. Но когда – знаю. Рассказать, господин Вахрамеев?

На лице профессора, высохшем и каком-то больном, отразился интерес.

– Сделайте милость.

– Москва. Конец семидесятых. Вы закончили кафедру права МГУ, и вас оставили на кафедре, поскольку вы были лучшим на курсе. В это время резидентом, начальником московской станции СИС был небезызвестный сэр Джеффри Ровен. Тогда он еще не был возведен в рыцарское достоинство. Он-то вас и завербовал. Доказать я это не могу, но знаю. Вы были кротом, агентом глубокого залегания, одним из козырей сэра Джеффри. Он дал вам задание, в какую сторону двигаться, и оставил вас в покое. Вы никак себя не проявляли, и поэтому вас так и не смогла разоблачить контрразведка. Любой агент сыплется на проявлении интереса и на передаче информации – на одном из двух. Вы же не делали ни того, ни другого. Сэр Джеффри приказал вам внедриться в националистические круги и ждать сигнала. Совсем недавно – сигнал был дан.

– Богатое воображение, – вздохнул профессор, – вам бы детективные повествования писать, сударь. Имели бы успех у дам.

– Возможно. Возможно, я и напишу об этом когда-нибудь – когда будет разрешено. Но дело не в этом. Если честно, профессор, я восхищаюсь британской разведкой, нам не достичь ее высот, пусть наши контрразведчики и оставляют ее регулярно с носом. У них нет друзей, они готовы устроить атомный взрыв в Североамериканских соединенных штатах, чтобы вызвать войну. У них нет совести, нет чести. У них единственный идеал – их маленький, стоящий в Северном море остров, который когда-нибудь накроют ракетно-ядерным ударом, потому что больше нет сил это терпеть. Когда идет игра, они ухитряются играть по обе стороны стола – и не проигрывают. Вот и здесь – персидский гамбит они разыгрывали одновременно с двух сторон. Шахиншах Мохаммед купился на обещание поддержать независимую Персию, а возможно, и на обещание поддержать великую Персию, включающую в себя некоторые районы Афганистана и нашего Междуречья. Его сын, ставший Махди, купился на саму идею стать Махди, воителем исламского мира, который объединит Восток и Запад своим мечом. И если для этого надо будет убить родного отца – ну, что же, невелика жертва ради Всемирного Халифата, не так ли? Кстати, злодейски убитый принц Хусейн хоть и учился в Британии, но почему-то стал сторонником России, странно, правда? Вы, профессор, будучи резидентом британской разведки в зоне Междуречья, посланником Британской империи в стане крайне правых антигосударственных националистических организаций, должны были дискредитировать раз и навсегда Россию и ее патриотов, устроив в САСШ бойню. Такую бойню, что России пришлось бы воевать, были бы убиты миллионы, а возможно, десятки миллионов русских людей, а само слово «русский патриот» навеки воспринималось бы как проклятие. Знаете, больше всего я не понимаю, как можно жить в такой стране, как Россия, и не быть ее патриотом. Это самая большая страна в мире. У нас есть все, что нужно для жизни, мы можем жить там, где минус пятьдесят, а можем там, где плюс пятьдесят. У нас в стране – порядок, на нас никто не осмеливается напасть в открытую, у нас в стране закон – не пустой звук. Кстати, Его Величество Николай Третий недавно объявил себя шахиншахом Персидским, а территорию искалеченной, по вине таких, как вы, Персии – частью Российской Империи, подчиняющейся ее законам. Это было сделано не потому, что ему не хватало земель во владении, а для того, чтобы и персы могли жить, не опасаясь ночного стука в дверь. Чтобы они стали людьми и жили по человеческим, а не по волчьим законам. Знаете, жить без страха – для нас это нормально, для них же – роскошь. Наш Государь правит нами сообразно требованиям чести и повелениям совести, он задумывается о будущем, а не о выборах через четыре года. Вот я и думаю – как можно жить в России, не будучи ее патриотом? И почему надо ее предавать, когда

можно просто уехать и жить там, где нет нужды лгать и предавать? Не подскажете, профессор?

– Вы не поймете, – устало произнес Вахрамеев, – с вами невозможно разговаривать. Вы твердите то, что в вас заложили с детства.

– Поверьте, я пойму. Ну же, профессор, откройте душу. Если честно – я восхищаюсь вами. Использовать в своих целях Абашидзе и Аль-Бакра, манипулировать ими – притом что они вас ни в грош не ставили. Использовали в качестве адвоката на своих омерзительных судилищах и презирали вас. Каким-то образом скомпрометировали Белова – я не знаю как, но это вы сделали, что он переродился и встал на путь экстремизма. Любой творец жаждет возгордиться своим творением, это же – ваше. Клянусь честью, что я попытаюсь вас понять. И клянусь честью, что когда вы мне все расскажете, я встану и уйду, а вы останетесь живы. Вы знаете, что такое, когда дворянин клянется своей честью, профессор, не так ли? Знаете…

Какое-то время профессор боролся сам с собой. Это нормально, любой человек и впрямь полон гордыни, любой человек жаждет славы. Почти любой – я знал только одного, который не жаждал. Он не победил своего врага, и я его тоже победить не смог. Он просто заигрался и погиб, и сейчас был похоронен на частном кладбище в штате Мэриленд. Интересно, те венки, которые я возложил на его могилу от своего имени и от имени Кахи Несторовича, все еще там? Надо бы позвонить и распорядиться, чтобы обновили.

Но все-таки профессор решился:

– Это сложно будет понять, сударь.

– По крайней мере, попытаюсь. Клянусь.

– Хорошо. Тогда построим разговор в форме вопросов и ответов. Вы, кстати, тоже можете задавать свои вопросы мне, только не перебивайте.

– Договорились.

– Хорошо. Тогда ответьте мне – что такое Россия?

– Интересный вопрос. Для меня это Родина.

– Ожидаемо. А если подумать еще? Если мыслить в территориальных рамках – что такое Россия?

– Вы хотите сказать – самое большое государство на планете?

– Почти. Но дело не в этом. Хорошо, зайдем с другой стороны. Вы ненавидите Британию?

– Да, – не задумываясь, ответил я.

– Честно. За что?

– Она наш враг.

– Снова честно. А почему?

Интересный вопрос…

– Я сам много раз задумывался – почему? Когда начиналось это все – я говорю еще про Вторую Отечественную, – можно было бы разрешить все проблемы куда меньшей кровью. А Россию и вовсе можно было не трогать, ведь Россия ничем не угрожала Великобритании и не испытывала к ней враждебных чувств. Но нет, они начали действовать. Возьмем только события новой и новейшей истории. Первым делом они попытались спровоцировать войну, когда мы к ней не были готовы, попытались вбить клин между Россией и Германией, хотя мы две родственные страны, даже наши престолы связаны родственными узами. Когда Япония напала на нас и отняла часть русской земли, британцы всеми силами помогали Японии. Когда в стране появилась революционная зараза, британцы всеми силами культивировали ее, как доктор культивирует в пробирках смертоносные микроорганизмы, чтобы потом выпустить их на волю, в мир, чтобы люди болели и умирали. Тысячи русских людей пролили кровь в братоубийственной бойне шестнадцатого года – в этом немалая роль Британии, это они растили в пробирке большевистскую заразу. В войне Британия сколотила коалицию всех стран против нас и была позорно бита, а мой прадед геройски погиб при прорыве флота к британским берегам. Потом, все эти годы, британцы только и делали, что старались нанести России вред, несколько раз едва не спровоцировав войну. Когда появилось ядерное оружие, британцы сразу придумали план «Чариотир», Колесничий, а их премьер Черчилль, седьмой из рода герцогов Мальборо, открыто призвал весь мир воевать против России. Если бы Германия не помогла нам тогда, исключительно из-за понимания, что, разобравшись с нами, Британия возьмется и за нее, если бы у нас не появилась собственная атомная бомба, не было бы ни меня, ни вас. Мы бы просто не разговаривали здесь, потому что нас всех, нашу страну сожгли бы в атомном пламени. В Бейруте меня чуть не убили – и все это тоже устроили британцы. Целый город погиб из-за них, а моя…

Я вовремя прикусил язык.

– Но я слышал, вы им отомстили? – сказал профессор.

– Да, отомстил. Отомстил я, отомстят и другие. Игра не будет идти в одни ворота, профессор. Каждый день, проведенный мною в Британии, я знал, что меня могут убить или повесить по приговору суда. Это была честная, черт побери, игра, я не прятался ни за чьими спинами. И если я совершил преступление, то это преступление ничуть не тяжелее того, что совершили британцы в Бейруте. Помните, сколько британцев было схвачено там, их потом меняли? Есть очень хорошая поговорка: «Народ жив, пока жив хоть один человек, готовый отдать свою жизнь за жизнь и процветание своего народа». Я тогда ошибался, профессор, говоря, что Каху Несторовича убили крайне правые, не желая разоблачения. Теперь мне кажется, что руками крайне правых его убили вы, и убили потому, что он вас либо уже разоблачил, как предателя, либо вы боялись разоблачения. А может, сэр Джеффри приказал убить своего давнего врага, а вы исполнили его приказ. Ирония судьбы – одного из величайших патриотов России, которых я знал, причем грузина по национальности, убили люди, которые смеют себя величать патриотами России. И сделали они это по приказу британской разведки. Большую мерзость придумать сложно.