На краю империи: Камчатский излом
Шрифт:
– Я же голая буду… – растерянно пролепетала женщина.
– А вот и хорошо!
Надо сказать, что половые связи у Митьки были многочисленны и беспорядочны. Но в большинстве своем происходили они в довольно некомфортных условиях – то комары за задницу кусают, то соседи советы дают. В данном случае все сложилось гораздо удачней, и Митька решил применить кое-что из навыков полового общения, оставленных ему в наследство двойником из будущего. Он чувствовал, что они у него есть, так же, как умение плавать и драться, только попробовать все случая
А данная подружка для этого оказалась очень даже подходящей – все новое схватывала на лету и ни от чего не отказывалась. Это – сначала. А потом просила еще, так что служилый уже и сам не рад был…
В момент передышки Митька попытался «сменить тему»:
– Ты ведь родила ребенка, правда? А где он? Ты ж совсем молодая, вряд ли он успел вырасти большим. Неужели одного дома оставила?!
– Не, нету его. К Хаэчу ушел.
– Умер?
– В воду бросила, – совершенно спокойно ответила женщина.
– Что так? – продолжил допытываться служилый.
– Да ну его! И муж не хотел, чтоб он мешался.
– Однако… – вздохнул Митька. – У русских так нельзя.
– Так то – у русских!
Митька прекрасно знал о такой распространенной бытовой практике ительменов – нежеланного ребенка убивали, чаще всего просто бросали в воду. Это не считалось грехом или преступлением, ведь всем известно, что «загробная» жизнь гораздо веселей и приятней, чем здешняя. А уж способов избавиться от плода, не доводя дело до родов, ительменские женщины знали и применяли множество. От этих способов даже у заскорузлых служилых иной раз мурашки по коже бежали. Но что делать, ительменки любят радости жизни и не любят лишние хлопоты. Их мужья тоже…
– Возьми меня в острог! – прозвучала вполне предсказуемая просьба. – Я хочу быть русской!
– Угу, – усмехнулся Митька. – Вы все хотите. Вот только понять не могу: почему? Что, на русского мужа или хозяина меньше работать придется? Ительмены своих женщин почти не бьют, а у нас это обычное дело!
– Ну и что?! Все равно хочу! – заявила Саакшом.
– Наши служилые говорят, – усмехнулся казак, – что у ительменов кхутак меньше, чем у русских, и стоит недолго. А ваших девочек еще в детстве матери пальцами невинности лишают и сурману расширяют. Вот вы из-за этого на русских и ведетесь – у них детородные органы побольше. Неужели правда?
– Ну конечно же правда! – охотно подтвердила женщина. – Разве нет? У тебя же большой!
– Это когда стоит… – резонно заметил Митька. – Боюсь, что ты просто мне поддакиваешь, а не раскрываешь женские тайны.
– Я же честно говорю… – недоуменно пробормотала женщина. – Хочу в острог… Хочу быть твоей женой или…
– «Или» ты тоже готова быть? – перебил служилый.
– Конечно! Что тут такого?!
– Ладно… – безнадежно вздохнул Митька. – Вот смотри: русские пришли на вашу землю. Они убили и убивают множество ваших мужчин. Они отбирают все, что можно отобрать, заставляют ваших людей работать, то есть заниматься глупостями,
– Вот глупый какой! – искренне удивилась Саакшом. – Большой, сильный и глупый! Что тут объяснять?! Русские, они же такие… Они вообще…
– Может быть, это как у лосей или оленей, а? – выдвинул гипотезу служилый. – Самки хотят отдаваться победителю – самому сильному, самому рогатому, а? Ведь мы, русские, ваших били и бьем! Мы сильнее, подлее, хитрее, безжалостней местных! Может быть, поэтому ительменская женщина всегда предпочтет русского заморыша-казака красавцу – сородичу? Давай отвечай!
– Ну да, конечно… Что тут такого? – Женщина явно не понимала, о чем идет речь.
– Да ничего такого в этом нет, – вздохнул Митька. – Скорее всего, ты не дура, просто думать не хочешь или не можешь. У тебя и прочих ваших женщин такие вопросы просто не возникают – им все предельно ясно.
– М-м-м… Ты возьмешь меня с собой? Я буду ходить в красивой одежде из ткани…
– И каждую неделю мыться в бане! Будешь рожать и кормить всех детей, которых понесешь! – припугнул «жених».
– Да? – погрустнела «невеста». – Ну ладно…
– А о чем говорит Голгоч с племянниками? – как бы между делом поинтересовался Митька.
– Не знаю, – зевнула Саакшом. – Они из юрты всех выгоняют, когда говорят разговоры.
– А вы уже перебрались в зимние жилища?
– Ну, кто как…
– Понятно, – сказал Митька. Ему действительно было известно, что процесс переселения из летних жилищ-балаганов в зимние юрты-полуземлянки у ительменов происходит постепенно, так сказать частями. Скорее всего, заговорщики облюбовали пустующую юрту, чтоб им никто не мешал. – Ты сможешь подслушать и рассказать мне, о чем они говорят?
– Э-э-э… Очень надо, да? – неохотно отозвалась ительменка. – Они туда не пускают женщин… Я у мужа спрошу и тебе расскажу, ладно?
– В крайнем случае можно и так… – согласился Митька. – Лучше б, конечно, мне самому послушать… Представляешь, они там разговоры говорят, измену русскому царю затевают, а я рядом в юрте на топчане лежу! И меня не видно!
– Хи-хи, ты же описаешься! – развеселилась женщина. – Они ж до утра говорить будут! Будут кричать, какие русские плохие!
– Погоди-ка, – призадумался Митька. – То есть устроить это можно? Проблема в том, что мне не вытерпеть до утра, да?
– Ну, Ми-итрий… – протянула женщина. – Зачем ты та-ак? Лучше приведи много казаков, побейте Голгоча и других толстыми прутьями, и они сами все расскажут.
– И твоего мужа тоже?! – не слишком сильно удивился служилый. – Тебе его не жалко?
– Э-э-э… – Вопрос явно застал молодую жену врасплох.
– Ты его не любишь? – не отставал Митька. – Он плохой, да? Зачем тогда дала ему себя схватить?
– Хороший он… – пробормотала Саакшом.
– Ну, думай! – надавил Митька – Находи слова! Ну!